JК
Журналист для Брежнева :: Тополь Эдуард
Страница: 333 из 362Поджарый, сухой, высокий, с обветренным и загорелым лицом, в майке, спортивных брюках и кедах он сидел у костра на лесной полянке в окружении своих питомцев, они пели какие-то туристские песни, но при моем появлении смолкли. Лесная школа - дом-кухня и десяток палаточных домиков вокруг - стояли на отшибе от центральной колхозной усадьбы, в горах, и сверху, с гор, казалось, что чернота вокруг нас - это море или просто бездонность черной вселенной.
Минут двадцать спустя, когда подростки разошлись спать, я разговаривал с Розенцвейгом один на один, и уже знал фамилию этого пресловутого "Зиялова" - Борис Хотулев, 32 года, в прошлом член географического общества Бакинского Дворца пионеров, победитель химических олимпиад, затем выпускник Бакинского медицинского института, затем аспирант кафедры психотерапии 1-го Московского медицинского института и, наконец, - заведующий отделением областной психбольницы N-5 на станции Столбовая Московской области.
Розенцвейг действительно знал все обо всех своих питомцах, эта дорога стоила свеч.
У меня было чувство повара-кулинара, который четверо суток пек пирог и, наконец, нужно снять крышку, убрать с огня, потому что пирог готов и передержать уже нельзя ни минуты - захотелось немедленно оказаться в Москве и мчаться на эту станцию Столбовая. Если бы Генеральный не задержал меня с утренним вызовом на ковер, это бы так и было, я бы уже сейчас был в этой Столбовой психбольнице. Горько знать, что ты потерял время - целые сутки! - но еще горше знать, что ты продолжаешь терять его, и чувствуешь свое бессилие.
Минут двадцать спустя, когда подростки разошлись спать, я разговаривал с Розенцвейгом один на один, и уже знал фамилию этого пресловутого "Зиялова" - Борис Хотулев, 32 года, в прошлом член географического общества Бакинского Дворца пионеров, победитель химических олимпиад, затем выпускник Бакинского медицинского института, затем аспирант кафедры психотерапии 1-го Московского медицинского института и, наконец, - заведующий отделением областной психбольницы N-5 на станции Столбовая Московской области.
Розенцвейг действительно знал все обо всех своих питомцах, эта дорога стоила свеч.
У меня было чувство повара-кулинара, который четверо суток пек пирог и, наконец, нужно снять крышку, убрать с огня, потому что пирог готов и передержать уже нельзя ни минуты - захотелось немедленно оказаться в Москве и мчаться на эту станцию Столбовая. Если бы Генеральный не задержал меня с утренним вызовом на ковер, это бы так и было, я бы уже сейчас был в этой Столбовой психбольнице. Горько знать, что ты потерял время - целые сутки! - но еще горше знать, что ты продолжаешь терять его, и чувствуешь свое бессилие.