Змей   ::   Элиаде Мирча

Дорина смотрела, как поднимается и опускается у них грудь, напрягаются мускулы, маслянисто поблескивают лица. Никогда еще ей не приходилось видеть столько смертельно усталых спящих женщин. Никогда еще не был так ясновидящ ее рассудок, и никогда еще не был он так болезненно уязвим, готовый под воздействием страха подчиниться любому наваждению. Дорина сидела с открытыми глазами, потом закрыла их и неожиданно заснула, как будто мягко соскользнула в бездонное озеро.



13

Андроник довольно долго шел лесом, не слишком спеша повернуть назад к озеру. Добравшись до опушки, где несколько часов назад все так увлеченно играли, он замедлил шаг и запел. Поначалу голос звучал робко, печально, но мало-помалу окреп, сделался громче, любовный зов тоже сперва нежен, а потом страстен. Пел он без слов, но иногда в его песне мелькало вдруг девичье имя. Лес, казалось, дремотно слушал его, порой трепетно вздрагивал и снова успокаивался. Но сверху то и дело слышался испуганный шелест, листья, дрожа, прижимались один к другому, и, казалось, тревожила их невидимо беспокойная торопливая рука. Песня Андроника уносилась вдаль, обтекая стволы, отталкиваясь от листьев.

— О-о-о — и-и-и, ана-а-а-а!..

Лунный свет пробирался между веток, стелился по траве, будил цветы, и они открывались ему навстречу влажно и робко. Андроник, опасаясь их потревожить, внимательно осматривался, прежде чем сделать шаг. Песня его смолкла, ее впитала земля, и в лесу раздавалось только невнятное бормотание.