Золото бунта, или Вниз по реке теснин   ::   Иванов Алексей Викторович

— Здорово, Шакула, — сказал Осташа. — Как поживаешь?

— Живу, — кивнул старик.

— На что это у тебя домовой осерчал и все добро разбросал? Только посуду в помойный ушат не сунул. Была бы лошадь — и та лежала бы в яслях вверх ногами… Ты бы хоть раз в год вокруг избы подмел.

— Это коту делать нечего, вот он яйца и лижет, — хихикнул Шакула.

— Ну и как я к тебе попал? — помолчав, спросил Осташа.

Шакула искоса глянул из-под бровей:

— А сродник мой, Копчик, решил лося добыть, просил меня с ним вместе менгквам поклониться — на удачу. Я пришел к Копчику. Поймал я курицу лесную, поднялись мы на Дунину гору к лиственю священному, глядим оттуда: в кустах в воложке, что за островом возле устья Сылвицы, каюк русский стоит, а в каюке вроде мертвец. Пошли тогда к каюку. В каюке ты лежал, без памяти. При тебе деньги мешок, ружье. Копчик сказал: твоя курица — значит, тебе менгквы и добычу дали, а мне — лось будет. Я твой каюк сюда и пригнал. Думал, ты помрешь дорогой, все мне отдашь, а ты не помер. Бойтэ говорит мне: красивый парень, попробую лечить, помоги. Я помог.

Осташа хмыкнул, слегка оскорбленный расчетом Шакулы:

— Коль я не помер, отдавай ружье и деньги мешок. И порты с рубахой тоже. И сапоги.

— Все под лежанкой у тебя. Я ведь старый, не хочу, чтобы мне мстили. Я говорил Бойтэ: почто его лечить? Вижу, и так его Ханглавит заберет.

— Какой еще Ханглавит? — буркнул Осташа.