Золотой саркофаг   ::   Мора Ференц

Росою кропящая Эос

В яркой шафранной тунике

На скакуне своем белом

Уж не предшествует солнцу:

Даже ее огорчило

Исчезновение Титы.

Отныне Цветок Граната

Не утренней свежей росою —

Слезами лицо умывает.

«Бедный мальчик!» – улыбнулась она и положила таблички под подушку. Только одну прижала к сердцу – ту, где говорилось об Острове блаженных:

В кружевах пены безбрежного моря,

Там, где с шипением гасит во влаге

Факел багряный свой Гелий [178] бессонный,

Плавает в волнах Остров блаженных [179] .

Но, о горе! Туда попадают

Только умерших бесплотные тени!

Солнце и то средь лугов этих тучных,

Вечно цветущих в благоуханье,

Только когда умирает, садится.

Она так долго твердила эти стихи про себя, что даже во сне не могла от них отделаться. Но именно сон придал ей смелости и помог преодолеть рассудочность яви. Головной повязкой своей и золотым цветистым поясом она связала Гранатовый Цветок по рукам и ногам, вскинула его на плечи, как ягненка, и пошла. Шла, шла, пока не очутилась у самого края земли, где Атлас подпирает плечами небо. Гигант был явно не в духе: он ничего ей не ответил на ее вопрос о том, в какой-стороне Остров блаженных. Но молчание Атласа не смутило девушку; она предложила ему смокв, присланных Гранатовым Цветком и, еле дотянувшись, погладила ему щиколотку, сказав, что ей очень его жаль, и что она на его месте давно бы освободилась. «Скажи как?!» – воскликнул гигант.