Золотой саркофаг   ::   Мора Ференц

Нахмурив лоб и сложив вместе ладони, он ходил по тесному кабинету; пальцы его нервно дергались; время от времени он резко подымал голову, словно прислушиваясь или чего-то напряженно ожидая.

«Карры!» – с зубовным скрежетом подумал великан, прикладываясь плотно сомкнутыми губами к лихорадочно горячей руке императора.

Он чувствовал, что этот загадочный изможденный старик, которого он мог бы раздавить двумя пальцами, как сухой орех, второй раз заставил его позорно бежать. И опять за спиной императора он видел Бледноликого, еще более дерзко смеющегося в сознании верной победы. Безбожники получили скрытую амнистию, а с ним император обходится, как с опальным, – это противоречие мог видеть и слепой, а цезарь на свое зрение никогда не жаловался. Завтра, может быть, последует его изгнание или нечто еще более страшное. Уж не подписан ли ему смертный приговор, которого не объявляют до прибытия Бледноликого, чтобы тот собственными глазами увидел его падение, как это было при Каррах? Не исключено, что именно Констанций будет коронным свидетелем. Ведь Диоклетиан – большой лицемер, и, если он теперь откровенно сбросил маску, значит, считает притворство уже излишним, или же что-то разъярило его до потери самообладания. Неужели император напал на след заговора, задуманного им, Галерием, еще в Антиохии и имеющего центром двор Максимиана в Медиолане? Но ведь они оба действовали чрезвычайно осторожно, об их роли известно очень узкому кругу доверенных лиц – только нескольким военачальниками и высшим придворным сановникам.