Золотой саркофаг   ::   Мора Ференц

Императрица каждый день хоть на несколько минут заходила к ней, и девушка, если не спала, всегда заботилась о том, чтобы августу встретили с надлежащим почетом.

Врач, сойдя с лестницы, преклонил перед императрицей колени.

– Прежде чем взойдет луна, божественная государыня…

Императрица испуганно прервала его, приказав далеко не уходить. И поспешила к больной, которая поцеловала простертые к ней руки.

– Как долго ты, мама! – грустно упрекнула девушка. – Я уж думала, что отпустишь меня, не простившись.

– Куда, доченька? Мне только что сказали, что ты звала меня… когда отец твой уже уехал.

– Да, я очень ждала. Не хотела отправляться, не повидав тебя.

– Куда же ты в такую темень?! Сейчас все маленькие птички, вроде тебя, уже спят.

Девушка тихонько запела: «В кружевах пены безбрежного моря…» Потом, прервав пение, с улыбкой заговорила:

– Знаю, мама августа. Я тоже усну. Только хочу прежде кое-что узнать. Слушай, мама… Ты позволишь мне так называть тебя? Мне ведь до сих пор некого было называть матерью. Я была дикой нобилиссимой. Меня любили все, только не вы.

– Зачем ты про это, девочка моя, – императрица нежно прижала к сердцу ее бессильно свесившуюся головку, словно желая вознаградить девушку за долгие годы суровости.

– Я говорю не для того, чтоб тебя обидеть, мама. Я ведь сама не любила вас. Человек любит не того, кого хочет, а кого может. Вот теперь я очень даже могу тебя любить.