Зыковы   ::   Горький Максим

А сколько посажено в тюрьмы, сколько разорено семей из-за вязанки хвороста! Вы это считали?

М у р а т о в. Нет, конечно. И какое вам дело до этой статистики? Сударыня - всё это романтизм! Как бы вы приказали поступать с ворами?

С о ф ь я. Не знаю, но - не так! Ведь вот у нас - не воруют...

М у р а т о в. Н-но! Это - не факт, а только видимость, как говорит доктор, тоже романтик.

С о ф ь я. Нам нужно кончить этот разговор, - он возникает с каждой встречей...

М у р а т о в. Вы совершенно напрасно спорите со мною...

С о ф ь я (встала). Послушайте, Василий Павлович: да, вы для меня хуже Шохина, хуже любого пьяного мужика - мужика можно сделать человеком, - вы что-то безнадёжное... Мне не очень легко сказать вам это...

М у р а т о в. Не идёт к вам романтизм, хозяйка!..

С о ф ь я. Нелегко видеть вас таким, каков вы есть. Умный, образованный человек без любви к людям, без желания работать, - это меня отталкивает. Я видела, как вы гасли, как вы быстро теряли себя, развращали других.

М у р а т о в. Пять минут назад я слышал, как Анна Марковна мудро сказала: все хотят жить с удовольствиями! Это очень верно. Что стоят все эти якобы развращённые мною люди вместе с нашим племянником? Я раздавлю их, кто-то другой, или они сами медленно передавят друг друга - не всё ли равно?

С о ф ь я. Быть Мефистофелем в уездном городе - это очень легко, вы бы попробовали быть честным человеком!

М у р а т о в. Недурно сказано! Но что значит - честный человек?

С о ф ь я.