JК
перевод: РОМЭН РОЛАН НИКОЛКА ПЕРСИК :: Набоков Владимир Владимирович
Страница: 43 из 236“…Червяки, червячки… Мыши и жуки… Cum spritu tuo…” [Духом твоим (лат.) .] Шумила кричал:
– Нет! Нет! Не пойду я!
А толпа:
– Врешь! Наш ли ты поп? Ответь, да или нет? Если да (а это так), ты обязан служить нам.
И Шумила в ответ:
– Скоты! Я слуга Господа, а не ваш…
Необычайный был гомон. Шумила, потеряв терпенье, захлопнул железную дверь в лицо им; сквозь решетку просунулись его руки: одна по привычке окропила народ святой водой благословенья, другая же взметнулась, посылая на землю гром проклятия. В последний раз его круглое брюшко и квадратное лицо появилось в окне дома. Тщетно попытавшись перекричать улюлюкающую толпу, он вместо ответа со злобой показал им язык. На сем – ставни закрылись, дом оцепенел. Крикуны повыдохлись, площадь опустела; и, проскользнув между последних зевак, мы могли, наконец, постучаться к Шумиле.
Стучались мы долго. Осел не хотел нам открыть.
– Батюшка! А, батюшка!
Наш зов был напрасен. (Мы ради шутки изменили голоса.)
– К черту! Меня нет здесь.
И так как мы все-таки настаивали:
– Убирайтесь вон, вон! – загремело изнутри. – Если вы, черти, тотчас не перестанете теребить и ломать мою дверь, я вас так окрещу!…
Он чуть не выплеснул на голову нам свой горшок.
Мы закричали:
– Чего там! Плесни уж вином…
При словах этих буря чудом утихла. Красная, как солнце, добродушная рожа попа выглянула из окна.
– Нет! Нет! Не пойду я!
А толпа:
– Врешь! Наш ли ты поп? Ответь, да или нет? Если да (а это так), ты обязан служить нам.
И Шумила в ответ:
– Скоты! Я слуга Господа, а не ваш…
Необычайный был гомон. Шумила, потеряв терпенье, захлопнул железную дверь в лицо им; сквозь решетку просунулись его руки: одна по привычке окропила народ святой водой благословенья, другая же взметнулась, посылая на землю гром проклятия. В последний раз его круглое брюшко и квадратное лицо появилось в окне дома. Тщетно попытавшись перекричать улюлюкающую толпу, он вместо ответа со злобой показал им язык. На сем – ставни закрылись, дом оцепенел. Крикуны повыдохлись, площадь опустела; и, проскользнув между последних зевак, мы могли, наконец, постучаться к Шумиле.
Стучались мы долго. Осел не хотел нам открыть.
– Батюшка! А, батюшка!
Наш зов был напрасен. (Мы ради шутки изменили голоса.)
– К черту! Меня нет здесь.
И так как мы все-таки настаивали:
– Убирайтесь вон, вон! – загремело изнутри. – Если вы, черти, тотчас не перестанете теребить и ломать мою дверь, я вас так окрещу!…
Он чуть не выплеснул на голову нам свой горшок.
Мы закричали:
– Чего там! Плесни уж вином…
При словах этих буря чудом утихла. Красная, как солнце, добродушная рожа попа выглянула из окна.