2008   ::   Доренко Сергей

Если сейчас рванут, до Чечни ветром облако может донести. Оно бы и бог с ним, но по пути много всего населенного есть — нашего. Готовим операцию по освобождению заложников и стратегического объекта. Ответственность осознаем.

— Тут ошибаться нельзя, это не «Норд-Ост», Владимир Егорович. Тут погибнут миллионы.

— Никак нет, Владимир Владимирович. Миллионы не погибнут: Москва пуста — шаром покати. Дальше на север — не самые населенные регионы. Под угрозой заражения при южном ветре может оказаться район космодрома «Плесецк». Это учитываем. Жителей в Москве осталось тысяч пятьдесят, не больше. Немощные, у кого родственников нет. Потом по больницам там и сям есть люди. Два дня без остановки москвичи бежали. Пробки стояли невиданные. Столбы же еще обрушили. Вы знаете?

Путин кивнул. Он знал. Только он не знал, кого спросить, что делать. Он сказал:

— Владимир Егорович, в Москве — миллионы, я не знаю, кто тебя информировал, но людей минимум миллионов пять еще остается. Это на рабочих местах и в больницах, наверное, не более пятидесяти тысяч. Неправильно тебя информируют. Полон город бегущих. И еще долго бежать будут. Я сам видел. Хотя, чего там… Чему быть, того не миновать. У тебя, я вижу, все идет по плану, ты мне докладывай о готовности к штурму, а пока не надо ничего, я пойду, отдохну.

Он ушел с Сечиным. В помещении со столом из древесно-стружечной плиты и с убогой довольно кроватью Путин устраивался рассеянно. Стул придвинул к столу. Воду проверил в умывальнике.