Bye-bye, baby!..   ::   Платова Виктория

– Этого урода?

Ёлка засмеялась, и Сардик засмеялся вместе с ней: нет же, нет! – смех Сардика, радостный, хорошо тренированный, похожий на эфиопского марафонца, бежалвпереди Ёлкиного смеха, указывая дорогу. Грушевидной фигуры Альбрехтика на дороге не наблюдалось, да и как ей возникнуть, если сама Ёлка назвала немца уродом? Значит, Альбрехтик ей не нужен, как не нужны блага, ему сопутствующие. Значит, в ее раннем уходе от Сардика был заключен совсем другой смысл.

Неопасный.

Для любви Сардика – во всяком случае.

– Я тоже подумал, что он урод.

– Ты поэтому не продал ему картину?

– Нет. Потому что хотел подарить картину тебе.

– Спасибо. Но я не очень-то разбираюсь в живописи…

Стоп-стоп, старичок, от картины остались одни воспоминания, обрывки холста, разве ты забыл?.. Еще один вариант неприготовленного какао (а попросту – вранья) исключен; отныне Сардик не собирается лгать и прикидываться кем-то другим, исключительным. Незабываемым, как Энцо. Он останется самим собой, а там посмотрим, что произойдет.

– …Да ладно, черт с ней, с картиной. Тем более что я ее уничтожил. Порвал на части.

– Творческая неудовлетворенность? – Ёлка и не думала сочувствовать, но это не покоробило Сардика.

– Я был очень расстроен, когда ты ушла с этим уродом. Вот и избавился от картины.

– И при этом хочешь подарить ее мне?

– Я напишу другую.

– Такую же?

– Я же сказал – другую…

– Нарисуй кота.

– Как скажешь.

– Своего кота.

– Я могу нарисовать твоего. И если будет желание – его и тебя вместе.

– У кого будет желание? У меня? У тебя? У кота?..