JК
Христиане и мавры :: Пеннак Даниэль
Страница: 22 из 58 – Нет, нет и еще раз нет!
– Бен, можно тебя на пару слов?
Хадуш вышел из машины. Я поплелся за ним под дождь.
– Ты боишься, что они явятся к нам в гости, так? Что этот зверюга вернется за своим человечком и за своим ухом?
– И этого тоже.
Хадуш положил мне руку на плечо.
– Бен, ты мне сделал больно. Ты ранил араба в моем сердце. По-твоему, мы не сможем вас защитить? Мо и Симон, значит, барахло? Что ж, им радостно будет узнать, какого ты мнения о них… Ты, значит, больше нам не доверяешь? Ты больше не любишь Бельвиль?
– Я совсем не то хотел сказать.
– А как же Лауна? Ты о ней подумал?
Так, и что же надо было подумать о Лауне, интересно знать?
– Это же обмен душ, такой шанс, Бен! Ей так нужен свой умирающий, нашей Лауне, чтобы залечить свои сердечные раны. Как же ты не понял такой простой вещи? Она отдастся этому вся без остатка, до самозабвения. А для нее сейчас ничего лучше и не придумаешь. Дар неба, в каком-то смысле. Что ты предпочитаешь, чтобы она забыла или чтобы я отправился разделать ее невропатолога?
Мы сели в машину «скорой помощи». Я посмотрел на этот дар неба.
– Боже мой, какой он тощий! Лауна пояснила:
– Это из-за солитера, Бен. И уточнила:
– У него ленточный глист.
3
В ПАМЯТЬ О СОЛИТЕРЕ
Воспоминание – это в каком-то смысле избавление. В то время нас было всего пятеро. Не появились еще, само собой разумеется, ни Малыш, ни Верден, ни Это-Ангел, ни Господин Малоссен, ни Жюли, которую я пока еще не встретил тогда.
– Бен, можно тебя на пару слов?
Хадуш вышел из машины. Я поплелся за ним под дождь.
– Ты боишься, что они явятся к нам в гости, так? Что этот зверюга вернется за своим человечком и за своим ухом?
– И этого тоже.
Хадуш положил мне руку на плечо.
– Бен, ты мне сделал больно. Ты ранил араба в моем сердце. По-твоему, мы не сможем вас защитить? Мо и Симон, значит, барахло? Что ж, им радостно будет узнать, какого ты мнения о них… Ты, значит, больше нам не доверяешь? Ты больше не любишь Бельвиль?
– Я совсем не то хотел сказать.
– А как же Лауна? Ты о ней подумал?
Так, и что же надо было подумать о Лауне, интересно знать?
– Это же обмен душ, такой шанс, Бен! Ей так нужен свой умирающий, нашей Лауне, чтобы залечить свои сердечные раны. Как же ты не понял такой простой вещи? Она отдастся этому вся без остатка, до самозабвения. А для нее сейчас ничего лучше и не придумаешь. Дар неба, в каком-то смысле. Что ты предпочитаешь, чтобы она забыла или чтобы я отправился разделать ее невропатолога?
Мы сели в машину «скорой помощи». Я посмотрел на этот дар неба.
– Боже мой, какой он тощий! Лауна пояснила:
– Это из-за солитера, Бен. И уточнила:
– У него ленточный глист.
3
В ПАМЯТЬ О СОЛИТЕРЕ
Воспоминание – это в каком-то смысле избавление. В то время нас было всего пятеро. Не появились еще, само собой разумеется, ни Малыш, ни Верден, ни Это-Ангел, ни Господин Малоссен, ни Жюли, которую я пока еще не встретил тогда.