JК
Homo sum (Ведь я человек) :: Эберс Георг Мориц
Страница: 20 из 304 — Может быть, люди и правы; но знай вот что: я рад, что у меня ничего не осталось из всего, что мне там принадлежало, и благодарю Спасителя, сподобившего меня раз навсегда отвернуться от людской суеты. Что ты нашел такого заманчивого в той жизни?
Ермий замялся.
Он боялся говорить, однако его так и тянуло хоть раз высказать все то, чем была полна его душа.
Он понимал, что из всех этих суровых, отрекшихся от мира людей, среди которых он вырос, мог понять его разве только Павел, которого он, будучи еще ребенком, трепал за косматую бороду, который так часто носил его на плечах и тысячи раз показывал ему, как его любит.
Александриец этот был один из самых строгих среди отшельников, однако он был суров только к самому себе.
Надо было Ермию хоть раз облегчить свое сердце и, быстро решившись, он спросил анахорета:
— Бывал ли ты иногда там в банях?
— Иногда? Я только удивляюсь, как я совсем не размяк и не развалился во всей той теплой воде, точно булка!
— Отчего ты насмехаешься над тем, что делает человека прекрасным? — воскликнул Ермий с горячностью. — Отчего в Александрии и христианам позволяется посещать бани, тогда как мы здесь на горе, и ты, и отец, и все отшельники пользуемся водою только для утоления жажды? Меня вы заставляете жить по-вашему, я не хочу быть каким-то смрадным зверем.
— Нас видит один Всевышний, — возразил Павел, — и мы украшаем для Него наши души.
— Но и тело же дал нам Господь, — перебил его Ермий. — Сказано же, что человек создан по подобию Божию.
Ермий замялся.
Он боялся говорить, однако его так и тянуло хоть раз высказать все то, чем была полна его душа.
Он понимал, что из всех этих суровых, отрекшихся от мира людей, среди которых он вырос, мог понять его разве только Павел, которого он, будучи еще ребенком, трепал за косматую бороду, который так часто носил его на плечах и тысячи раз показывал ему, как его любит.
Александриец этот был один из самых строгих среди отшельников, однако он был суров только к самому себе.
Надо было Ермию хоть раз облегчить свое сердце и, быстро решившись, он спросил анахорета:
— Бывал ли ты иногда там в банях?
— Иногда? Я только удивляюсь, как я совсем не размяк и не развалился во всей той теплой воде, точно булка!
— Отчего ты насмехаешься над тем, что делает человека прекрасным? — воскликнул Ермий с горячностью. — Отчего в Александрии и христианам позволяется посещать бани, тогда как мы здесь на горе, и ты, и отец, и все отшельники пользуемся водою только для утоления жажды? Меня вы заставляете жить по-вашему, я не хочу быть каким-то смрадным зверем.
— Нас видит один Всевышний, — возразил Павел, — и мы украшаем для Него наши души.
— Но и тело же дал нам Господь, — перебил его Ермий. — Сказано же, что человек создан по подобию Божию.