JК
Inanity :: Малахов Олег
Страница: 79 из 123I amnot sure if it was real but I believed him. It was so simple to pronounce.В
Он не пытался оккупировать мое внимание полностью, но, видимо, понимал, что даже малейшее прикосновение к его судьбе уже не позволяет не ощущать свою зависимость от него, вездесущего и проскальзывающего внутрь своей жертвы. Я действительно ассоциировала себя с жертвой, беспомощной и поддающейся любой его инициативе. Он направлял меня, руководил мной, без моей воли зачастую. "Любой красивой маленькой девочке необходимо лишь немного времени, чтобы понять то, что движет мной", -- он повторял и выводил меня из себя этим высказыванием. Грустно смотрел и мог легко разжалобить меня. Он даже убедил меня в том, что жалость -- одно из самых незаменимых чувств, которые любому человеку необходимо хранить в своей душе и применять при любой возможности. Но не каждую жалость он считал правильной, по его мнению, не ко всем она может быть применима. Он учил меня многому, и мне даже хотелось соглашаться со всем, не задумываясь, слепо принимая на веру его убеждения. Задумывалась я позже, сталкиваясь с проекциями обсуждаемых проблем в реальной жизни, и сперва с радостью, а потом с ужасом, убеждалась в правоте его обличений. С радостью, потому что я обладала знанием; с ужасом, потому что знание оказывалось неподъемной ношей, которая обрекает на то же одиночество (не просто одиночество), и на ту же истерию, неизменно сопровождавшую его.
Он не пытался оккупировать мое внимание полностью, но, видимо, понимал, что даже малейшее прикосновение к его судьбе уже не позволяет не ощущать свою зависимость от него, вездесущего и проскальзывающего внутрь своей жертвы. Я действительно ассоциировала себя с жертвой, беспомощной и поддающейся любой его инициативе. Он направлял меня, руководил мной, без моей воли зачастую. "Любой красивой маленькой девочке необходимо лишь немного времени, чтобы понять то, что движет мной", -- он повторял и выводил меня из себя этим высказыванием. Грустно смотрел и мог легко разжалобить меня. Он даже убедил меня в том, что жалость -- одно из самых незаменимых чувств, которые любому человеку необходимо хранить в своей душе и применять при любой возможности. Но не каждую жалость он считал правильной, по его мнению, не ко всем она может быть применима. Он учил меня многому, и мне даже хотелось соглашаться со всем, не задумываясь, слепо принимая на веру его убеждения. Задумывалась я позже, сталкиваясь с проекциями обсуждаемых проблем в реальной жизни, и сперва с радостью, а потом с ужасом, убеждалась в правоте его обличений. С радостью, потому что я обладала знанием; с ужасом, потому что знание оказывалось неподъемной ношей, которая обрекает на то же одиночество (не просто одиночество), и на ту же истерию, неизменно сопровождавшую его.