За семью печатями (Миллион в портфеле)   ::   Хмелевская Иоанна

— Я ведь ей все объяснила, Тадик её не хочет, а она знать ничего не желает! Видишь, мама, до чего дошло!

— Говорю же — стыда у девки нет!

— Только вот не понимаю, что у них ещё произошло, что он ей мог сделать, ведь Тадик сейчас на работе.

— С неё станется и на работу к нему заявиться.

Должно быть, оттуда её выгнал, вот и бесится.

Боженка зарылась головой в отвоёванную подушку и принялась истерически вскрикивать, молотя ногами одеяло.

— Воды ей дать? — совсем растерялась пани Халина.

— Лучше на голову вылить! — посоветовала бабушка.

— А потом мне же постель сушить. Тогда, может, водки? Или валерьянки?

— Можно и валерьянки, но говорю тебе — лучше всего облей девку водой, сразу в себя придёт. И по-человечески скажет, что приключилось. Из этих криков ничего не поймёшь.

Боженка слышала все и соображала тоже все, при желании могла бы и объяснить как человек, да вот беда — до неё вдруг постепенно стало доходить, что сама виновата в сегодняшних неприятностях.

Признать такое, да ещё рассказать о случившемся было свыше её сил. Дышать становилось нечем, она опрометчиво оторвала голову от подушки, чтобы глотнуть воздуха, чем мачеха и воспользовалась, выхватив разодранную подушку. Теперь пришлось биться головой о матрас.

Увидев это, бабушка высказала предложение как следует всыпать ей по одному месту, но пани Халина не согласилась — такая воспитательная мера была привилегией родного отца. Вспомнив об отце Боженки, она сразу вспомнила и о запеканке в духовке, и о недоделанном муссе, и раздражение придало ей храбрости.