JК
За свои слова ответишь :: Воронин Андрей
Страница: 335 из 411Я тебе все расскажу, дам параметры, данные, занялся бы этим делом!
– Конечно займусь, Марат Иванович, работа прежде всего. А это просто мой старый должник.
– Сдается мне, Валерий, что не он твой должник, а ты его.
– Можно и так сказать. От перемены слов значение не меняется, смысл остается прежним. Он мой враг.
– Не люблю я таких дел. Ты же знаешь, я врач, человек гуманной профессии…
– Марат Иванович, ты еще скажи…
– И скажу, Грязнов, клятву Гиппократа давал, – мужчины, глядя в глаза друг другу, рассмеялись, и рассмеялись не злобно. – Но и ты присягу давал, так что его убери, убери. У меня, кстати, дела, пойду гляну на Шнайдера, поговорю с хирургом.
– Давай, – Грязнов припал к стеклу и принялся рассматривать своего пленника.
Лицо Грязнова стало как у ребенка, который рассматривает пойманного и посаженного им же самим жука в стеклянную банку, накрытую капроновой крышкой. Комбат в его понимании уже не был человеком, он являлся букашкой, козявкой, которая стоит только любопытства, ножками перебирает, ручками машет, даже говорить умеет.
– Еще неделю, и ты говорить перестанешь. Ты все забудешь, все!
* * *
Хазаров вошел в подземный госпиталь, прикрыв за собой дверь. А по коридору быстрым шагом двигался к камере, где был заточен Борис Рублев, санитар Хер Голова.
Уже второй день он был счастлив, ему удавалось сохранить часть наркотика из выданного Грязновым.
– Конечно займусь, Марат Иванович, работа прежде всего. А это просто мой старый должник.
– Сдается мне, Валерий, что не он твой должник, а ты его.
– Можно и так сказать. От перемены слов значение не меняется, смысл остается прежним. Он мой враг.
– Не люблю я таких дел. Ты же знаешь, я врач, человек гуманной профессии…
– Марат Иванович, ты еще скажи…
– И скажу, Грязнов, клятву Гиппократа давал, – мужчины, глядя в глаза друг другу, рассмеялись, и рассмеялись не злобно. – Но и ты присягу давал, так что его убери, убери. У меня, кстати, дела, пойду гляну на Шнайдера, поговорю с хирургом.
– Давай, – Грязнов припал к стеклу и принялся рассматривать своего пленника.
Лицо Грязнова стало как у ребенка, который рассматривает пойманного и посаженного им же самим жука в стеклянную банку, накрытую капроновой крышкой. Комбат в его понимании уже не был человеком, он являлся букашкой, козявкой, которая стоит только любопытства, ножками перебирает, ручками машет, даже говорить умеет.
– Еще неделю, и ты говорить перестанешь. Ты все забудешь, все!
* * *
Хазаров вошел в подземный госпиталь, прикрыв за собой дверь. А по коридору быстрым шагом двигался к камере, где был заточен Борис Рублев, санитар Хер Голова.
Уже второй день он был счастлив, ему удавалось сохранить часть наркотика из выданного Грязновым.