JК
Забавляйся сейчас... убьешь позднее :: Браун Картер
Страница: 138 из 151 — И, право слово, ты был весьма угрюм и необщителен! Не понимаю, если я могу выслушивать от начала до конца монологи Гамлета, которые ты так любишь читать, неужели тебе трудно послушать всего три коротенькие строфы моего стихотворения?
— Я чертовски сожалею, что задел твою творческую гордость, мой дорогой, — сквозь зубы процедил Эшберри, — но сейчас едва ли подходящее время все это обсуждать.
— Как раз подходящее, уверяю тебя, Джон! — Тоненький голосок Толбота жужжал, как у пчелки, кружащей над гигантским горшком меда. — Если ли бы не эти три строфы моего стихотворения, я бы не знал, что ты ошибся в отношении времени.
— Как это? — неторопливо спросил я.
— Ну, я был настолько возбужден своими успехами, — он горделиво улыбнулся, — классический пятистопный ямб, внешне вроде бы очень простой. Сначала введение, где тихо урчащий кофейник сравнивается с беременной горной козочкой. Сами понимаете, мне не терпелось услышать мнение Джона. До полуночи я трижды заходил к нему в комнату: первый раз — в десять минут одиннадцатого, и каждый раз — тщетно. Застал же я его на месте только в четвертый раз, в половине первого. — Он преданно улыбнулся, глядя на гранитное лицо Эшберри. — Так что сам видишь, старая тень Гаррика, часы пробили не...
— Да заткнешь ли ты свой глупый рот? — взорвался Эшберри,.
— Алиби нет ни у кого, — сказал я, — но вы первый попытались создать его с помощью лжи, актер.
— Обычная ошибка, — буркнул он, — просто мой болван приятель поднял вокруг нее слишком много шума.
— Дело не столько в том, что вы пытались сделать, сколько в том, почему сочли необходимым иметь алиби, — медленно проговорил я. — Давайте-ка глянем, годитесь ли вы на роль сообщника Боулера...
— Последний раз предупреждаю! — вмешался Боулер.
— Я чертовски сожалею, что задел твою творческую гордость, мой дорогой, — сквозь зубы процедил Эшберри, — но сейчас едва ли подходящее время все это обсуждать.
— Как раз подходящее, уверяю тебя, Джон! — Тоненький голосок Толбота жужжал, как у пчелки, кружащей над гигантским горшком меда. — Если ли бы не эти три строфы моего стихотворения, я бы не знал, что ты ошибся в отношении времени.
— Как это? — неторопливо спросил я.
— Ну, я был настолько возбужден своими успехами, — он горделиво улыбнулся, — классический пятистопный ямб, внешне вроде бы очень простой. Сначала введение, где тихо урчащий кофейник сравнивается с беременной горной козочкой. Сами понимаете, мне не терпелось услышать мнение Джона. До полуночи я трижды заходил к нему в комнату: первый раз — в десять минут одиннадцатого, и каждый раз — тщетно. Застал же я его на месте только в четвертый раз, в половине первого. — Он преданно улыбнулся, глядя на гранитное лицо Эшберри. — Так что сам видишь, старая тень Гаррика, часы пробили не...
— Да заткнешь ли ты свой глупый рот? — взорвался Эшберри,.
— Алиби нет ни у кого, — сказал я, — но вы первый попытались создать его с помощью лжи, актер.
— Обычная ошибка, — буркнул он, — просто мой болван приятель поднял вокруг нее слишком много шума.
— Дело не столько в том, что вы пытались сделать, сколько в том, почему сочли необходимым иметь алиби, — медленно проговорил я. — Давайте-ка глянем, годитесь ли вы на роль сообщника Боулера...
— Последний раз предупреждаю! — вмешался Боулер.