Между тем, «замаксав шефу трешку», Сан Саныч распорядился притормозить возле автобусной остановки рядом с метро «Юго-Западная», гаркнул: «Клоп, вылазь!», и Миша, не торопясь, покинул машину.
— Пешком пройдемся, Михаил, здесь недалеко, — сказал Сан Саныч, помахав вслед таксисту.
— Я знаю. — Миша утер распухший нос.
— Как самочувствие, партнер?
— Спасибо, хреново.
— Нос не сломан? Какой-то он у тебя неестественно красный.
— Пухнет помаленьку шнобель. Дважды за сегодня ему досталось, может, и треснули хрящики, не железные.
— Придем на место, наложим на нос холодный компресс, пока я тебя стричь буду. Хозяина той жилплощади, куда мы идем, я не уведомлял, что съезжаю. Ключи в почтовом ящике. От прежних, еще до меня, жильцов в ванной осталась краска для волос. Хочешь стать ярко выраженным блондином нордического типа?
— Так мы приехали на Юго-Запад меня стричь и перекрашивать?!
— И это тоже. Оперативно изменить твою внешность — далеко не лишняя предосторожность. Ментовской розыск тебе, партнер, обеспечен. Мне тоже, однако меня мусора вряд ли хорошо запомнили. Разве что крест на груди, бейсболку да черные очки восстановят в памяти. А твое фото, Миша, отыщется без труда. И быстро. Все равно придется маскироваться, так к чему тянуть с этим делом. Но приехали мы в покинутую мною сегодня утром, как я думал, навсегда, квартиру не только ради камуфляжа. Моя рана на правом предплечье, доктор, нуждается в обработке. Порез достаточно глубок, чтобы его игнорировать.. И громко выругался в сердцах: