Заботы пятьдесят третьего года   ::   Степанов Анатолий

Пока его вели, Сеня раскачиваясь между Смирновым и Ларионовым, пытался петь "В Кейптаунском порту", а в машине, сидя между Ларионовым и Казяряном, мигом уснул, уснул с храпом и стонами.

- Господи, и такой стопорит! - удивился Ларионов.

- Это-то и страшно, Сережа, - серьезно сказал Роман. - Сколько их таких - дураков, несмышленных сявок, которые решили, что они - отпетые урканы. Много бед наделать может шпана эта.

- Рома, ты складское дело полистал? - перебил его Смирнов.

- Эге. Довольно странная компания там собралась. Много их и разные все. Я списочек готовлю.

- Следователь для закрытия концы рубил?

- На первый взгляд все гладко.

- А на второй?

- Читать надо, Саня, а не листать. А я листал.

Сеню отправили в камеру отсыпаться, Ларионов и Казарян ушли, а Смирнов все сидел в кабинете - не было сил и желания перемещаться в пространстве. Без стука отворилась дверь, и вошел Сам. Александр вскочил:

- Товарищ комиссар...

- Сиди, сиди, - расслабленно махнул рукой Сам. - Ребят отпустил?

- Так точно. А что - нужно?

- Да нет. Пусть отдыхают, умаялись. У тебя курить что есть?

Смирнов пошарил по карманам, вытащил пустую пачку "Беломора", скомкал ее и бросил в урну. Посмотрел виновато на Ивана Васильевича и вдруг вспомнил: выдвинул ящик стола, достал роскошную черно-зеленую коробку "Герцеговины Флор".

- Ты, как Сталин, - сказал Иван Васильевич. - "Герцеговину Флор" куришь.

- Так ведь не было вчера в буфете ничего, вот и взял эти.

- Чего оправдываешься? Кури, что хочешь.