JК
Welcome to Трансильвания :: Юденич Марина
Страница: 27 из 482На памяти полковника Славича не было такого дня, когда областной уголовный розыск остался бы без работы, заскучал, и уж — тем более! — не доводилось ему почивать на лаврах.
Жизнь не скупилась на малоприятные сюрпризы, часто
Подбрасывала загадки, порой — страшные, кровавые, порой — откровенно жуткие, леденящие кровь.
И все же картина, представшая перед глазами Богдана в маленьком деревянном домишке на окраине Путилы, навек запечатлелась в памяти сыщика, заслонив собой все виденное прежде.
— Я тут до вашего приезда ничего не трогал. И никому не велел… — Местный участковый топтался у двери, откровенно тянул время. — Только увез… этого… задержанного от греха подальше.
— Правильно!
Богдан уверенно переступил порог и… запнулся, словно наскочив на невидимую преграду.
Желудок немедленно скрутило сильной, болезненной судорогой, и к горлу стремительно рванулся горячий, горький комок.
Такого с полковником Славичем не случалось давно.
Со студенческой, пожалуй, скамьи.
Память немедленно воскресила забытую картину.
Холодное, сырое, пропахшее карболкой и хлороформом помещение городского морга.
В центре зала, на ржавой, скрипучей каталке нечто бесформенное, студенистое на вид, покрытое желто-зеленой, отвратительно пахнущей слизью.
Слово «эксгумация», произнесенное кем-то.
Голос доносится издалека, хотя молодые люди — человек десять его однокурсников и однокурсниц — сгрудились тесной стаей, испуганно жмутся друг к другу.
Жизнь не скупилась на малоприятные сюрпризы, часто
Подбрасывала загадки, порой — страшные, кровавые, порой — откровенно жуткие, леденящие кровь.
И все же картина, представшая перед глазами Богдана в маленьком деревянном домишке на окраине Путилы, навек запечатлелась в памяти сыщика, заслонив собой все виденное прежде.
— Я тут до вашего приезда ничего не трогал. И никому не велел… — Местный участковый топтался у двери, откровенно тянул время. — Только увез… этого… задержанного от греха подальше.
— Правильно!
Богдан уверенно переступил порог и… запнулся, словно наскочив на невидимую преграду.
Желудок немедленно скрутило сильной, болезненной судорогой, и к горлу стремительно рванулся горячий, горький комок.
Такого с полковником Славичем не случалось давно.
Со студенческой, пожалуй, скамьи.
Память немедленно воскресила забытую картину.
Холодное, сырое, пропахшее карболкой и хлороформом помещение городского морга.
В центре зала, на ржавой, скрипучей каталке нечто бесформенное, студенистое на вид, покрытое желто-зеленой, отвратительно пахнущей слизью.
Слово «эксгумация», произнесенное кем-то.
Голос доносится издалека, хотя молодые люди — человек десять его однокурсников и однокурсниц — сгрудились тесной стаей, испуганно жмутся друг к другу.