JК
Заговор русской принцессы :: Сухов Евгений
Страница: 3 из 64Следует показаться лекарям, а то раздует в пол-лица, тогда к боярамне выйти. Царевна болезненно поморщилась, когда подумала о том, что в сей момент князь наслаждается ласками благоверной и, вкладывая в голос весь свой гнев, подступивший к горлу, закричала:
— Пелагея!
На крик в покои вбежала худенькая боярышня.
— Я здесь, матушка.
— Где тебя носит?!
Взглянув на царевну, стоявшую в одном исподнем перед зеркалом, Пелагея невольно прикрыла лицо ладошкой, стараясь не шибко пялиться на срамоту.
— Ну, чего рот раззявила? Сорочку помоги надеть!
— Сейчас, матушка, — подскочила боярышня. — Вы вот рученьку сюда в рукав. Вот так, матушка.
Надев третью сорочку, Софья Алексеевна невольно фыркнула:
— Что, не нравятся мои телеса?
— Матушка, Софья Алексеевна, да как вы можете такое говорить! — яростно запротестовала боярышня, всплеснув для пущей убедительности руками.
Царевна лишь вздохнула.
— Да будет тебе! Мне тоже не нравится. А куда денешься? Поживешь с мое, так такое же пузо отрастишь.
Губы боярышни передернулись, выдавая брезгливость. В озороватых глаза так и читалось: «Уж мое-то пузо с твоим не сравнить!»
Повертевшись перед зеркалом, царевна уныло продолжила:
— Ведь я же с малолетства хворостиной была. Батюшка меня даже жердиной называл? Не веришь… Вот и мне более не верится. А теперь во как меня раздуло! — постучала Софья Алексеевна широкими ладонями по выпирающему животу.
— Пелагея!
На крик в покои вбежала худенькая боярышня.
— Я здесь, матушка.
— Где тебя носит?!
Взглянув на царевну, стоявшую в одном исподнем перед зеркалом, Пелагея невольно прикрыла лицо ладошкой, стараясь не шибко пялиться на срамоту.
— Ну, чего рот раззявила? Сорочку помоги надеть!
— Сейчас, матушка, — подскочила боярышня. — Вы вот рученьку сюда в рукав. Вот так, матушка.
Надев третью сорочку, Софья Алексеевна невольно фыркнула:
— Что, не нравятся мои телеса?
— Матушка, Софья Алексеевна, да как вы можете такое говорить! — яростно запротестовала боярышня, всплеснув для пущей убедительности руками.
Царевна лишь вздохнула.
— Да будет тебе! Мне тоже не нравится. А куда денешься? Поживешь с мое, так такое же пузо отрастишь.
Губы боярышни передернулись, выдавая брезгливость. В озороватых глаза так и читалось: «Уж мое-то пузо с твоим не сравнить!»
Повертевшись перед зеркалом, царевна уныло продолжила:
— Ведь я же с малолетства хворостиной была. Батюшка меня даже жердиной называл? Не веришь… Вот и мне более не верится. А теперь во как меня раздуло! — постучала Софья Алексеевна широкими ладонями по выпирающему животу.