JК
Флавиан :: Торик Александр
Страница: 150 из 188Молений наших не тпрезри в скорбех, но от бед избави нас, Едина Чистая и Благословенная! Пресвятая Богородице спаси нас! Радуйся, Радосте наша, покрый нас от всякого зла честным Твоим омофором!
Небесный покой пребывал в моей душе и тогда, когда Флавиан, и с ним молящиеся переместились в правый угол придела к стоящей в глубине резного кивота высокой, ростовой иконе преподобного Сергия со врезанным в неё серебряным мощевичком с частицею святых мощей Радонежского Чудотворца, когда молящиеся вместе с хором начали петь пронзительно-задушевную стихиру – Преподобне, Отче Сергие! Мира красоту и сладость временную возненавидел еси…, и когда, вслед за Флавианом, все начали подходить прикладываться к мощевичку на иконе, а затем под благословение к самому Флавиану, вставшему в нескольких шагах от святого образа.
Я, как и все, пристроившись в конце мужской очереди и тихонько подпевая непрестанно льющееся из множества благочестивых уст: – Ублажаем Тя, преподобне Отче наш Сергие…, подошёл к старинному кивоту, перекрестившись, приложился к тёплому серебру мощевичка, затем, отшагнув в сторону, поднял глаза на просвечивающее сквозь смуглую олифу, священное изображение, и окаменел, как поражённый громовым ударом.
С иконы, всё также кротко и ласково, на меня смотрел «старичок», с которым я разговаривал на скамейке.
ГЛАВА 12. МОНАХИНЯ ЕЛИЗАВЕТА
Постепенно я пришёл в себя. Мимо меня всё ещё продолжали проходить, уже заканчивающие прикладываться к иконе женщины, по всему храму гасили лампадки, церковь почти опустела. Дождавшись конца очереди, я последним подошёл под благословение к Флавиану.
– Лёша, что-то случилось? – внимательно посмотрев на меня спросил он.
– Знаешь, отец Флавиан, я, кажется, как бы это сказать, перемолился, что-ли…
– А, в чём это выразилось? – сосредоточился Флавиан.
Небесный покой пребывал в моей душе и тогда, когда Флавиан, и с ним молящиеся переместились в правый угол придела к стоящей в глубине резного кивота высокой, ростовой иконе преподобного Сергия со врезанным в неё серебряным мощевичком с частицею святых мощей Радонежского Чудотворца, когда молящиеся вместе с хором начали петь пронзительно-задушевную стихиру – Преподобне, Отче Сергие! Мира красоту и сладость временную возненавидел еси…, и когда, вслед за Флавианом, все начали подходить прикладываться к мощевичку на иконе, а затем под благословение к самому Флавиану, вставшему в нескольких шагах от святого образа.
Я, как и все, пристроившись в конце мужской очереди и тихонько подпевая непрестанно льющееся из множества благочестивых уст: – Ублажаем Тя, преподобне Отче наш Сергие…, подошёл к старинному кивоту, перекрестившись, приложился к тёплому серебру мощевичка, затем, отшагнув в сторону, поднял глаза на просвечивающее сквозь смуглую олифу, священное изображение, и окаменел, как поражённый громовым ударом.
С иконы, всё также кротко и ласково, на меня смотрел «старичок», с которым я разговаривал на скамейке.
ГЛАВА 12. МОНАХИНЯ ЕЛИЗАВЕТА
Постепенно я пришёл в себя. Мимо меня всё ещё продолжали проходить, уже заканчивающие прикладываться к иконе женщины, по всему храму гасили лампадки, церковь почти опустела. Дождавшись конца очереди, я последним подошёл под благословение к Флавиану.
– Лёша, что-то случилось? – внимательно посмотрев на меня спросил он.
– Знаешь, отец Флавиан, я, кажется, как бы это сказать, перемолился, что-ли…
– А, в чём это выразилось? – сосредоточился Флавиан.