JК
Заклание волков :: Ренделл Рут
Страница: 71 из 224Она ещё не успела снять шарф и пальто, и Дрейтон видел за воротником оборочки блузки, лежащие на высокой груди. Ей лет пятьдесят, подумал констебль, обильно накрашена, особенно глаза.
— Я увидел ваше объявление в витрине Гровера, миссис…
— Не надо церемоний. Зовите меня просто Руби.
— Хорошо, Руби.
Она закрыла за ним дверь, и Дрейтон очутился в крошечной узенькой прихожей, застеленной дешевым ярко-красным нейлоновым ковром. На пороге комнаты он застыл в изумлении. Заметив это, Руби поспешно сказала:
— Не обращайте внимания на голые доски, голубчик. Я люблю, чтобы все сияло чистотой, вот и повесила ковер малость проветриться.
— Весенняя уборка? — спросил Дрейтон.
Вся мебель была сдвинута к стенам. Трехсекционный диван, обитый плюшем, узор на котором напоминал синих рыб, продирающихся сквозь заросли красных роз. На громадном телевизоре — голая женщина из розового фарфора, державшая в раз и навсегда поднятой руке лампу с пластмассовым абажуром. Золотистые тисненые обои. Единственная картина изображала короля Георга V и королеву Марию при всех регалиях.
— Я вижу, у вас чисто, — не кривя душой, сказал Дрейтон.
— Не хуже, чем в гостинице. Когда вы хотите прийти? Меня устроит любой вечер, — она игриво-оценивающе взглянула на него. — Вы будете с девушкой?
— Если вы не против. Может, сегодня вечером? Скажем, с восьми до одиннадцати. Не возражаете?
— Я закончу все дела ровно к восьми.
— Я увидел ваше объявление в витрине Гровера, миссис…
— Не надо церемоний. Зовите меня просто Руби.
— Хорошо, Руби.
Она закрыла за ним дверь, и Дрейтон очутился в крошечной узенькой прихожей, застеленной дешевым ярко-красным нейлоновым ковром. На пороге комнаты он застыл в изумлении. Заметив это, Руби поспешно сказала:
— Не обращайте внимания на голые доски, голубчик. Я люблю, чтобы все сияло чистотой, вот и повесила ковер малость проветриться.
— Весенняя уборка? — спросил Дрейтон.
Вся мебель была сдвинута к стенам. Трехсекционный диван, обитый плюшем, узор на котором напоминал синих рыб, продирающихся сквозь заросли красных роз. На громадном телевизоре — голая женщина из розового фарфора, державшая в раз и навсегда поднятой руке лампу с пластмассовым абажуром. Золотистые тисненые обои. Единственная картина изображала короля Георга V и королеву Марию при всех регалиях.
— Я вижу, у вас чисто, — не кривя душой, сказал Дрейтон.
— Не хуже, чем в гостинице. Когда вы хотите прийти? Меня устроит любой вечер, — она игриво-оценивающе взглянула на него. — Вы будете с девушкой?
— Если вы не против. Может, сегодня вечером? Скажем, с восьми до одиннадцати. Не возражаете?
— Я закончу все дела ровно к восьми.