JК
Искупление :: Михайлов Сергей
Страница: 55 из 79Но какими стали они блеклыми, тусклыми, маленькими, почти невесомыми! — Власть ушла от них, кровь Учителя испарилась, магическая сила покинула запечатлённый профиль Императора. «Я отмщён! — ликовал в душе Адус. — Более не тяготеет надо мною мзда негодяя-Жреца! Долг сполна возвращён ему — но не смыта ещё кровь Учителя с липких рук его. Расплата впереди…»
Гордо расправил Адус плечи, но тяжкое бремя греха было ещё слишком велико. Нет, час пророка ещё не пробил…
Солнце уже клонилось к закату, когда добрались они до гробницы. Дюжина меченосцев ожидала в условленном месте. Тело Учителя перенесли на каменное ложе, закрыли вход огромным камнем, и Верховный Жрец приложил к сему камню печать свою.
— Я покидаю тебя, Жрец, — склонился пред Иерархом в поклоне Адус, когда погребение было закончено. — И пусть властелин не держит зла на верного раба своего. Прощай!
Адус поспешил покинуть опасное общество, но Верховный Жрец и не помышлял преследовать его. Лишь пальцем поманил своего телохранителя, который в тот же миг возник пред ним, словно исторгнутый твердью земной.
— Этот человек не должен дожить до утра, — вполголоса сказал Иерарх, взглядом следя за удаляющимся казначеем.
— Исполню, повелитель, — одними губами прошептал телохранитель, приложив правую руку к сердцу.
14.
В душе казначея творился невообразимый кавардак: целый сонм противоречивых мыслей роился там.
Гордо расправил Адус плечи, но тяжкое бремя греха было ещё слишком велико. Нет, час пророка ещё не пробил…
Солнце уже клонилось к закату, когда добрались они до гробницы. Дюжина меченосцев ожидала в условленном месте. Тело Учителя перенесли на каменное ложе, закрыли вход огромным камнем, и Верховный Жрец приложил к сему камню печать свою.
— Я покидаю тебя, Жрец, — склонился пред Иерархом в поклоне Адус, когда погребение было закончено. — И пусть властелин не держит зла на верного раба своего. Прощай!
Адус поспешил покинуть опасное общество, но Верховный Жрец и не помышлял преследовать его. Лишь пальцем поманил своего телохранителя, который в тот же миг возник пред ним, словно исторгнутый твердью земной.
— Этот человек не должен дожить до утра, — вполголоса сказал Иерарх, взглядом следя за удаляющимся казначеем.
— Исполню, повелитель, — одними губами прошептал телохранитель, приложив правую руку к сердцу.
14.
В душе казначея творился невообразимый кавардак: целый сонм противоречивых мыслей роился там.