Эссе и размышления о Человеке и его Учении   ::   Гурджиев Георгий

Гурджиев терпеливо сидел, разрастающаяся сентиментальность становилась все более студенистой, а взрослые начали нетерпеливо и неодобрительно шептаться. Почему Гурджиев не положит этому конец? Почему она не остановится? Что это за чушь?

Наконец рассказ захлебнулся в рыданиях и К. отошла в сторону, хлюпая носом, вытирая слезы, оглядывая остальных, ища у них сочувствия.

- Сегодня, дети -- сказал Гурджиев, - вы кое-что узнали. Сегодня вы узнали, как выглядят крокодиловы слезы.

Комната взорвалась от смеха облегчения, и лица детей прояснились.

С поистине дьявольской точностью Гурджиев давал другим имена, такие как Канарейка, Дьякон, Поросенок, в каждом случае определяя характеристику поименованного. Я помню жену одного из его давних последователей - высокую, большегрудую, с мощными плечами, которые увенчивала крошечная головка. -- А, - сказал он, увидев ее после долгого отсутствия, - собака на палочке. И вдруг ее увидели именно такой -- мопс в бродячем цирке, съежившийся на крохотной платформе на верху шеста.

Однажды за обедом, передавая одно из своих специальных блюд, он сказал, что оно для "Мамы" и жестом указал направление. Блюдо застыло рядом с седоволосой женщиной, самим воплощением материнства.

- Нет, нет! -- сказал он, и блюдо перешло к сидящей рядом женщине, черноволосой, одетой в простой черный костюм с ниткой жемчуга, блестящему утонченному редактору одного журнала, которая впервые оказалась за этим столом.