JК
Закон против тебя :: Воронин Андрей
Страница: 347 из 401Пока я, значит, добежал, ееуже успели хорошо обработать – и дубинками, и сапогами, и вообще чем попало.
А она – ни звука. Только глазищами зыркает, как сыч. Ребята совсем озверели, насилу отбил.
– Это ты молодец, – похвалил Манохин. – Она нам живая нужна. На тот случай, если муженек вздумает вернуться. Это, конечно, хреновый козырь, но все-таки лучше, чем ничего.
– Думаешь, вернется? – с сомнением спросил Черемис.
– А куда ему деваться? В ментовку соваться он не станет, потому как они его же первого и заметут.
А больше ему податься просто некуда. Имени своего он не помнит, адреса тоже, документов нет, бабок нет…
Как говорится, ни хаты, ни лопаты. Ну а если не вернется, нам же лучше.
– И то верно, – сказал Черемис. – Вот ведь семейка! Связались мы с ними, как с фальшивой монетой. Все как есть одинаковые, начиная с этой сучки Игнатьевой. Та сбежала, братец ее сбежал, и эта, – он кивнул в сторону Анны Баклановой, – тоже сбежит, как только возможность представится. Правду говорят: не тронь дерьмо… Все люди как люди, а эти лезут на рожон, как будто у них у каждого по три жизни в запасе. А баба – огонь. Даже жалко. Она одна половины ваших черемисов стоит. А может, даже и всех, сколько их у вас есть.
– Вот ты ее и береги, – приказал Уманцев, и в это время Анна обернулась.
Она смотрела, казалось, прямо на Петра Николаевича.
А она – ни звука. Только глазищами зыркает, как сыч. Ребята совсем озверели, насилу отбил.
– Это ты молодец, – похвалил Манохин. – Она нам живая нужна. На тот случай, если муженек вздумает вернуться. Это, конечно, хреновый козырь, но все-таки лучше, чем ничего.
– Думаешь, вернется? – с сомнением спросил Черемис.
– А куда ему деваться? В ментовку соваться он не станет, потому как они его же первого и заметут.
А больше ему податься просто некуда. Имени своего он не помнит, адреса тоже, документов нет, бабок нет…
Как говорится, ни хаты, ни лопаты. Ну а если не вернется, нам же лучше.
– И то верно, – сказал Черемис. – Вот ведь семейка! Связались мы с ними, как с фальшивой монетой. Все как есть одинаковые, начиная с этой сучки Игнатьевой. Та сбежала, братец ее сбежал, и эта, – он кивнул в сторону Анны Баклановой, – тоже сбежит, как только возможность представится. Правду говорят: не тронь дерьмо… Все люди как люди, а эти лезут на рожон, как будто у них у каждого по три жизни в запасе. А баба – огонь. Даже жалко. Она одна половины ваших черемисов стоит. А может, даже и всех, сколько их у вас есть.
– Вот ты ее и береги, – приказал Уманцев, и в это время Анна обернулась.
Она смотрела, казалось, прямо на Петра Николаевича.