Замыслил я побег   ::   Поляков Юрий

Прибыв в Москву со злополучной икрой, Башмаков выяснил: отработы он отстранен и на него заведено персональное дело. Как передавали, взбешенный Чеботарев кричал по этому поводу, что не в икре дело - с каждым может всякое случиться, - но хлюпики и соплееды ему в районе не нужны! И Олег получил строгий выговор с занесением в учетную карточку "за непреднамеренное расхищение госсобственности".

- Тварь ты дрожащая и права никакого не имеешь! - сказал по поводу случившегося начитанный башмаковский тесть Петр Никифорович. Однако именно ему Олег был обязан спасительным словом "непреднамеренное". Тесть незадолго перед этим выручил председателя парткомиссии чешским комплектом - унитаз и раковина "тюльпан". В противном случае Башмакова ожидало бы исключение из рядов и полный, как в ту пору казалось, жизненный крах. А с формулировкой "за непреднамеренное расхищение" это был всего-навсего полукрах. Предлагая смягчить приговор, председатель парткомиссии даже улыбнулся и заметил, что не может человек с таким отчеством - Трудович - быть злостным правонарушителем.

Странноватое это отчество досталось Олегу, понятное дело, от отца Труда Валентиновича, родившегося в самый разгул бытового авангарда, когда ребятишек называли и Марксами, и Социалинами, и Перекопами. Так что Труд это еще ничего, могли ведь и Осоавиахимом назвать. Но удивительное дело, имя отца ни у кого не вызывало особого удивления, быстро становилось привычным и звучало почти как "Ваня".