Замыслил я побег   ::   Поляков Юрий

Правда, родители невесты пока еще колебались, ибо не знали, как поступить с семейной реликвией и главным родовым достоянием - старинной скрипкой, которая стоит на Западе безумные деньги. В-третьих, Борис Исаакович, блестящий офицер-фронтовик, так и застрявший со своим "пятым пунктом" в генерал-майорах, тогда как его товарищи по академии дошли чуть не до маршалов, страшно этим обижен, но тем не менее уезжать не желает. Улавливались в разговорах и еще кое-какие тонкости предотъездной жизни, но понять их было так же невозможно, как профану вникнуть в профессиональный спор узких специалистов.

Определенно, из всех присутствовавших напился только Слабинзон и под недоуменный шепот родственников, бросавших сочувственные взоры на невесту, был (не без помощи Башмакова) вытеснен в дедовский кабинет и уложен на кожаный диван с откидывающимися валиками. Инесса старалась выглядеть безоблачно веселой и даже станцевала со свекром вальс, а с Борисом Исааковичем - чарльстон. Кстати, жить молодожены собирались у вдового генерала. Борькина мать, которая в молодости - худенькая и безусая - была, наверное, ослепительно хороша, наклонилась к Олегу и доверительно сообщила, что о лучшей жене для своего сына и мечтать не смела. Ветхая подруга усопшей Борькиной бабушки покачала головой:

- Но мальчик слишком пьет!

- Ах, Изольда Генриховна, мы так огорчены! Вы меня понимаете! Борькина мать почему-то покосилась на Башмакова. - Мы так надеемся на Инессу. Она очень благоразумная девушка.