Пока мы лиц не обрели   ::   Льюис Клайв Стейплз

На нога» раба были язвы от колодок, но в остальном он ничуть не походил на тех рабовкоторым мы привыкли. Глаза у него были совсем голубые, а волосы - там, где: еще не тронула седина, - рыжие.

- Скоро в моем доме появится наследник, - сказал, обращаясь к рабу, наш отец.

- Я хочу, грек, чтобы ты передал ему всю премудрость твоего народа. А покаместможешь поучить вот этих (тут он показал на меня с Редивалью). Если ты сумеешь вбитьхоть что-нибудь в голову девке, то ты и верно учитель.

Перед тем как отослать нас, отец прибавил: - Займись в первую очередь той, что постарше. Может, она хоть будет умной

- ни на что другое она не годна.

Я не поняла, что именно имел в виду отец, но уже привыкла к тому, что люди всегда говорят обо мне как-то странно.

Я полюбила Лиса (такое прозвище дал греку мой отец) так, как не любила той поры никого другого. Можно было ожидать, что человек, рожденный в Греции свободным, но попавший на войне в плен и проданный в рабство варварам, должен был отчаяться. Отчаяние действительно временами завладевало Лисом, и, может бы гораздо чаще, чем я, маленькая девочка, могла заметить. Но я никогда не слышал чтобы он роптал на судьбу, никогда не слышала, чтобы он хвастал, как это дела другие рабы, высоким положением, которое занимал у себя на родине. Он часто у шал себя высказываниями вроде "Весь мир - одна деревня, и мудрец в нем нигде изгнанник" или же "Вещи сами по себе ни дурны, ни хороши - мы только мним таковыми".