JК
Пути Русского Богословия. Часть II :: Флоровский Прот. Георгий
Страница: 356 из 540безраздельного господства догматики…, будущее богословской науки станет под знамя субъективного метода религиозной философии, этико-мистического изучения христианства…» Однако, эта этика совсем особая: «евангельское учение не знает понятий совести, природной свободыи естественного нравственного закона…»
Своей системы Тареев не достроил и остановился на методологических вопросах. Он все христианство вновь хотел бы перевести «на язык духовного опыта». Не совсем ясно, что это значит. Тареев выражается очень патетически, но вряд ли точно.
«Оценивающее верующее отношение, в противоположность объективному знанию , вот что здесь единственно важно. Здесь познающий весь в порыве, весь в движении, с протянутыми вперед руками, с устремленным вдаль взором, с горящим сердцем… Здесь задача в том, чтобы все христианские формулы, все богословские понятия пропитать ароматом опыта, благоуханием мистических переживаний?»… Строго говоря, здесь на место учения о бытии выдвигается учение о ценности : «это уже не перспектива действительного бытия, а перспектива истинного бытия, ценного бытия…» Или иначе: не мир знания, но оценки …
Гораздо яснее, чего Тареев не хочет, что он отвергает. Это, прежде всего, объективность: «духовная наука отвращается от объективных, логически принудительных суждений». Тареев признается даже в «органическом отвращении» к объективизму. И, затем, мистицизм, — натуралистический «опыт экстаза, видений, фотизмов», иначе сказать: «греко-восточный дух», «философия дохлого эстетизма…»
Постепенно Тареев приходит к острому сомнению в приемлемости самой « греко-восточной концепции христианства ».
Своей системы Тареев не достроил и остановился на методологических вопросах. Он все христианство вновь хотел бы перевести «на язык духовного опыта». Не совсем ясно, что это значит. Тареев выражается очень патетически, но вряд ли точно.
«Оценивающее верующее отношение, в противоположность объективному знанию , вот что здесь единственно важно. Здесь познающий весь в порыве, весь в движении, с протянутыми вперед руками, с устремленным вдаль взором, с горящим сердцем… Здесь задача в том, чтобы все христианские формулы, все богословские понятия пропитать ароматом опыта, благоуханием мистических переживаний?»… Строго говоря, здесь на место учения о бытии выдвигается учение о ценности : «это уже не перспектива действительного бытия, а перспектива истинного бытия, ценного бытия…» Или иначе: не мир знания, но оценки …
Гораздо яснее, чего Тареев не хочет, что он отвергает. Это, прежде всего, объективность: «духовная наука отвращается от объективных, логически принудительных суждений». Тареев признается даже в «органическом отвращении» к объективизму. И, затем, мистицизм, — натуралистический «опыт экстаза, видений, фотизмов», иначе сказать: «греко-восточный дух», «философия дохлого эстетизма…»
Постепенно Тареев приходит к острому сомнению в приемлемости самой « греко-восточной концепции христианства ».