Завещание Тициана   ::   Прюдом Ева

Он медленно поднялся на ноги, каждое движение причиняло боль. Рядом на пыльном полу мастерской были распростерты недвижные тела Пьера и Пальмы. А также Мариетты. Боль пронзила его, он поспешил к подруге и склонился над ней. Она дышала. Он испустил вздох облегчения, проверил, бьется ли пульс у Пьера и Пальмы, и метнулся во двор за единственным известным ему способом приводить людей в чувство — холодной водой. Подняв полное ведро воды из колодца, он вернулся в мастерскую. Нескольких капель хватило, чтобы его подруга в свою очередь открыла глаза и, увидев над своей головой нечто напоминающее ангела с мокрыми руками, улыбнулась. Возвращение к жизни мужчин было менее грациозным: они стонали, охали, чертыхались, но отнюдь не улыбались.

Первым о письме алхимика вспомнил Пальма. Позабыв о синяках и шишках, все бросились на его поиски. Письмо исчезло. Вывод напрашивался сам собой: те, кто их оглушил, завладели ценнейшим документом. Сраженные, без сил все четверо повалились на пол и долгое время лежа приходили в себя, не произнося ни звука. Смачивались в ведре, отжимались и прикладывались к ранам платки — производимые при этом звуки были единственными, раздававшимися в мастерской. Первым нарушил мрачное оцепенение Пальма:

— Любопытно все же, кто такой этот Николя Фламель, из-за которого я получил дубинкой по затылку!

Французы, к которым по преимуществу был обращен его вопрос, с сомнением скривились.