Завещание Тициана   ::   Прюдом Ева

Юный художник улыбнулся новым знакомым и кивнул головой на грациозной тонкой шейке:

— Добро пожаловать.

По-видимому, он был еще совсем юнцом: об этом свидетельствовали и его еще не поменявшийся голосок, и отсутствие какого-либо намека на растительность над верхней губой, и светлый с молочным отливом цвет кожи.

— Вы, верно, к отцу? Он вышел за ультрамарином, и не знаю, как долго задержится.

— Угадал, Мариетто, мы хотели поговорить с Якопо, нам нужно спросить его кое о чем в связи с полотнами Тициана.

— Как ужасно, что он умер! — В словах юноши прозвучали и боль, и восхищение. — Вам известно, что отношения моего отца и Тициана сложились не лучшим образом, особенно когда Венеция назначила отцу такую же ренту от Немецкого подворья, как и Тициану. Но это была честная конкуренция. В конце концов, оба они — блистательные художники, не так ли?

— А знаешь, Мариетто, — начал Чезаре, вдруг осененный некоей идеей, — мы пришли к твоему отцу, но что-то мне подсказывает, что ты не хуже его сможешь нам помочь. Если ты согласишься уделить частицу твоего времени этим молодым людям, нам не придется беспокоить Якопо.

— По правде сказать, с тех пор, как он закончил расписывать потолок в здании Большого братства Святого Роха, у него стало больше свободного времени. «Бронзовый змей» должен был быть завершен к шестнадцатому числу этого месяца — к празднику святого Роха.

— Ну так я оставлю здесь своих французских друзей. Они сами расскажут тебе, о чем речь.