Завтрак с полонием   ::   Александрова Наталья Николаевна

Руки его свисали почти до земли, как у гориллы или орангутанга, и заканчивались кулаками, огромными и тяжелыми, как две кувалды. Но самым страшным было его лицо. Собственно, это было не лицо, во всяком случае, не человеческое лицо, а темное, коряво и неумело заштопанное месиво из мяса, костей и сухожилий, из которого мрачно и непримиримо горел единственный черный глаз.

— Нарвался на мину в девяносто шестом, — пояснил бородач, как будто Павел о чем-то его спрашивал.

Затем он что-то проговорил по-чеченски.

Шамиль ответил ему — не словами, но нечленораздельным бормотанием, птичьим клекотом, утробным бульканьем и хрипом. При этом он приоткрыл рот, точнее, бесформенную и безобразную дыру, внутри которой торчали несколько обломанных коричневых зубов и багровый обрывок языка.

— Радуется, — пояснил бородач, отступая в сторону. — Любит он, понимаешь, свою работу!

«Зачем я здесь? — подумал Павел, судорожно сглатывая. — Зачем я терплю эти страдания, зачем готовлюсь к страшной, мучительной смерти? Почему не скажу все, что знаю? Конечно, они не отпустят меня, но хотя бы смерть моя будет быстрой и легкой…»

Словно прочитав его мысли, бородач негромко, как бы сочувственно проговорил:

— Ну что, дурак-человек, может, передумаешь? Может, скажешь мне, что я хочу? Пока не поздно? Пока Шамиль не сделал тебя таким, как он сам, — бессловесным куском мяса?

Но Павел знал, что не пойдет на сделку.