JК
Чеченская рулетка :: Шахов Максим Анатольевич
Страница: 39 из 42Чеченец пнул Лопухина сильнее и прикрикнул:
– Встал! Бистро!
– Кто? Я? – удивленно поднял голову Лопухин.
– Да.
– А-а… может… – проблеял Лопухин, но чеченец рванул его за плечо и подтолкнул прикладом к выходу.
– Пашел!
– Но… это какое-то недоразумение… клянусь, – блеял по дороге Лопухин.
Умирать ему, конечно, не хотелось, но, кроме этого, он испытывал еще и жуткую обиду. Лопухину казалось очень несправедливым, что почти из сотни людей, лежавших ничком в холле, чеченцы выбрали именно его. И он готов был разрыдаться.
– Пашел! – подтолкнул его чеченец через комингс-площадку на палубу. – Вдоль борта! Ну!
Тут Лопухин вдруг понял, что сейчас его пристрелят, и предпринял последнюю отчаянную попытку спасти положение.
– Но… товарищ! – выдохнул он, оглядываясь. – Зачем? Не надо! Я вас прошу!
– Казел тебе таварищ! Пашел, я сказал!
Подталкиваемый чеченцем, Лопухин успел уже второй раз за пять минут распроститься с жизнью, когда впереди, в темноте, раздался чей-то голос:
– Все, Ваха! Я сам с ним поговорю.
– Ага, – сказал чеченец и затопал по палубе обратно к надстройке.
Лопухин судорожно сглотнул слюну, оглянулся и словно прикипел глазами к темнеющему впереди силуэту. Метрах в трех от него, облокотившись о борт, стоял человек. Разглядеть его как следует Лопухин не мог, но голос показался знакомым. Настолько, что Лопухина тут же бросило в пот.
– Привет, Лопух! – наконец повернул голову Бухгалтер.
– Встал! Бистро!
– Кто? Я? – удивленно поднял голову Лопухин.
– Да.
– А-а… может… – проблеял Лопухин, но чеченец рванул его за плечо и подтолкнул прикладом к выходу.
– Пашел!
– Но… это какое-то недоразумение… клянусь, – блеял по дороге Лопухин.
Умирать ему, конечно, не хотелось, но, кроме этого, он испытывал еще и жуткую обиду. Лопухину казалось очень несправедливым, что почти из сотни людей, лежавших ничком в холле, чеченцы выбрали именно его. И он готов был разрыдаться.
– Пашел! – подтолкнул его чеченец через комингс-площадку на палубу. – Вдоль борта! Ну!
Тут Лопухин вдруг понял, что сейчас его пристрелят, и предпринял последнюю отчаянную попытку спасти положение.
– Но… товарищ! – выдохнул он, оглядываясь. – Зачем? Не надо! Я вас прошу!
– Казел тебе таварищ! Пашел, я сказал!
Подталкиваемый чеченцем, Лопухин успел уже второй раз за пять минут распроститься с жизнью, когда впереди, в темноте, раздался чей-то голос:
– Все, Ваха! Я сам с ним поговорю.
– Ага, – сказал чеченец и затопал по палубе обратно к надстройке.
Лопухин судорожно сглотнул слюну, оглянулся и словно прикипел глазами к темнеющему впереди силуэту. Метрах в трех от него, облокотившись о борт, стоял человек. Разглядеть его как следует Лопухин не мог, но голос показался знакомым. Настолько, что Лопухина тут же бросило в пот.
– Привет, Лопух! – наконец повернул голову Бухгалтер.