Чеченский разлом   ::   Щелоков Александр

Прапорщик в милицейской форме, увидев коллегу, спросил удивленно:

— Московский, что ли?

— Что за вопрос! Вот возвращаюсь. С арбузами для управления.

— Этого добра здесь навалом, — сказал прапорщик.

Из помещения поста вышел майор.

— Наш, — объяснил ему прапорщик. — Московский.

Майор посмотрел на Валидуба внимательно и вдруг попросил:

— Слушай, лейтенант, будь другом. Возьми в Москву письма. Ребята сейчас накатают. Сам понимаешь, почта пока дойдет.

— О чем речь, мужики. Пишите.

— Тогда тебе подождать придется, — майор махнул рукой в сторону площадки-отстойника. — Пусть водила загонит машину туда. А тебя прошу к нашему шалашу. На чай сахар и калач.

Валидуб вспомнил знакомую с детства полублатную песенку: «Мой муж в тюрьме, я о нем хлопочу, сама туда не хочу». И веселенький припев к ней: «Чай, сахар и калач».

Встреча со своими обрадовала Валидуба. Уже сколько дней он общался с азербайджанцами и слегка опупел от этого. Конечно, к нему относились нормально, даже предупредительно, но он все же ощущал отчужденность, которая незримой, но прочной стеной отделяла его от проникновения в мир хозяев. И вот снова вокруг все свои.

Валидуб вошел в строительную бытовку, которую спецы приспособили под кубрик. За столом в табачном дыму сидело несколько человек в сером камуфляже.

— Плесните ему, — предложил майор. — Для знакомства.