Алеша Попович освобождает Киев от Тугарина   ::   Славянский эпос

Она рушала, матушка Апраксия, лебедь белую

Да урезала да руку правую;

Тот же Тугарин-от Змеёвич же

Да целиком-то сглонул да лебедь белую.

Да сидел-то Алешенька Попович же,

Он сидел-то на печке да на муравчатой,

Он играл-то во гусли да яровчатые;

Да и сам-то Алешенька да надсмехается

Да над тем над Тугарином Змеевичем:

«Еще у нас-то, у дядюшки, была корова старая,

Да и охоча корова да по поварням ходить,

Да и охоча корова ёловину исть;

Да ёловины корова да обожралася.

Да тебе-то, Тугарин, будет така же смерть».

Да уж тут-то Тугарину за беду пришло,

За великую досаду да показалося.

Алешу стрелил он вилочкой серебряной.

Да на ту пору Алешенька ухватчив был,

Да ухватил-то он вилочку серебряну.

Да и говорит-то Тугарин-от Змеевич же:

«Еще хошь ли, Алешенька, я живком схвачу,

Еще хошь ли, Алешенька, я конем стопчу,

Я конем-то стопчу, да я копьем сколю?»

Да по целой-то ковриге да кладет на щеку.

Да сидит-то Алешенька Попович же,

Да сидит-то на печке да на муравленой,

Да играт-то во гусельцы в яровчатые,

Да сидит, над Тугарином насмехается:

«У нас, у дядюшки, была собака старая,

Да охоча собака да по пирам ходить;

Да и костью собака да задавилася,

Да тебе-то, Тугарин, будет така же смерть».

Да и тут-то Тугарину за беду пришло,

Да за великую досаду да показалося;

Да ухватил-то он ножичек булатный же,

Да он стрелял Алешеньку Поповича.