JК
Амето :: Боккаччо Джованни
Страница: 134 из 173Поэтому, всей душой принадлежа вам, я молю вас, будьте моей, иначе разом погибнет и моя жизнь, и ваше доброе имя».
И он умолк, обливаясь слезами. Выслушав его долгую речь, я по многим признакам убедилась в силе его любви. Но пока я, видя в его правой руке нож, готовый миловать и казнить по моему приговору, раздумывала, как мне быть, ибо жалость влекла меня в одну сторону, а веление супружеского долга в другую, Венера, пособница влюбленных, явилась и, разлив в комнате яркий свет, невнятным шепотом стала мне угрожать. И наконец, видя, что мои колебания затянулись, грозным голосом возгласила: «О дева, даруй жизнь моему рыцарю, если не хочешь навлечь на себя гнев богов». И с этими словами исчезла, а я, пронзенная огненным лучом, загорелась любовью к юноше. Но и тут я все еще колебалась, обнаружить ли то, что внезапно ощутила в душе, созерцая его обнаженного и прекрасного при слабом свете, проникавшем через тонкий полог, и про себя твердила: «Что, что удерживает тебя? Приди же к нему, обвей томными руками его нежную шею». А он тем временем ждал моего ответа и наконец, видя, что я молчу, вопросил: «Каков твой приговор, о госпожа? Пронзит ли мою грудь холодное острие или согреют твои объятья?» Устрашенная, я отбросила холодность и ринулась к нему на другой край ложа. Выхватив у него проворной рукой острый нож, я обняла его, много раз поцеловала и заключила:
«Юноша, дух мой отступает пред натиском богов, твоей смелости и красоты.
И он умолк, обливаясь слезами. Выслушав его долгую речь, я по многим признакам убедилась в силе его любви. Но пока я, видя в его правой руке нож, готовый миловать и казнить по моему приговору, раздумывала, как мне быть, ибо жалость влекла меня в одну сторону, а веление супружеского долга в другую, Венера, пособница влюбленных, явилась и, разлив в комнате яркий свет, невнятным шепотом стала мне угрожать. И наконец, видя, что мои колебания затянулись, грозным голосом возгласила: «О дева, даруй жизнь моему рыцарю, если не хочешь навлечь на себя гнев богов». И с этими словами исчезла, а я, пронзенная огненным лучом, загорелась любовью к юноше. Но и тут я все еще колебалась, обнаружить ли то, что внезапно ощутила в душе, созерцая его обнаженного и прекрасного при слабом свете, проникавшем через тонкий полог, и про себя твердила: «Что, что удерживает тебя? Приди же к нему, обвей томными руками его нежную шею». А он тем временем ждал моего ответа и наконец, видя, что я молчу, вопросил: «Каков твой приговор, о госпожа? Пронзит ли мою грудь холодное острие или согреют твои объятья?» Устрашенная, я отбросила холодность и ринулась к нему на другой край ложа. Выхватив у него проворной рукой острый нож, я обняла его, много раз поцеловала и заключила:
«Юноша, дух мой отступает пред натиском богов, твоей смелости и красоты.