JК
Пионовый фонарь (пер. А. Стругацкого) :: Энтё Санъютэй
Страница: 46 из 220 –Слушаю вас, – обратился он к Аикаве.
– Господин Иидзима, – сказал Аикава. – Я пришел к вам сегодня с совершенно особенной просьбой. Дело касается болезни моей дочери. Как вам известно, болеет она давно. Я делал все, что в моих силах, но ничего не помогало. Непонятно было, чем она страдает. Наконец вчера вечером она мне призналась. Тут уж я ей задал! Чего же ты раньше молчала, говорю, бесстыжая ты тварь, говорю, где твое уважение к отцу?.. Вы знаете, она у меня семи лет осталась без матери, а сейчас ей восемнадцать, и вырастил я ее, можно сказать, сам, мужской рукой, потому она так и проста, ничего совсем не знает, ну сущее подобие своего глупого родителя, да и только… Прошу вас, господин Иидзима, не смейтесь над моими словами, не презирайте нас…
– Но чем же она больна?
– Как изволите видеть, единственная дочь, мечтал я поскорее взять в дом жениха и отправиться на покой и молился о ее выздоровлении, хотя я не такой уж и верующий, и даже водой при этом холодной обливался, даром что я старый человек, хотя по летнему времени это ничего, и все зря. А вчера вечером она мне и говорит: вот отчего. И такое она мне сказала, что кормилице ее не расскажешь. Сущая дура, вся в родителя… Вы только не презирайте нас, пожалуйста!
– И отчего же она заболела?
– А я-то беспокоился, все не знал, как ее выходить, всяких лекарей приглашал, ну откуда мне знать? От этого ни боги, ни будды не спасут.
– Господин Иидзима, – сказал Аикава. – Я пришел к вам сегодня с совершенно особенной просьбой. Дело касается болезни моей дочери. Как вам известно, болеет она давно. Я делал все, что в моих силах, но ничего не помогало. Непонятно было, чем она страдает. Наконец вчера вечером она мне призналась. Тут уж я ей задал! Чего же ты раньше молчала, говорю, бесстыжая ты тварь, говорю, где твое уважение к отцу?.. Вы знаете, она у меня семи лет осталась без матери, а сейчас ей восемнадцать, и вырастил я ее, можно сказать, сам, мужской рукой, потому она так и проста, ничего совсем не знает, ну сущее подобие своего глупого родителя, да и только… Прошу вас, господин Иидзима, не смейтесь над моими словами, не презирайте нас…
– Но чем же она больна?
– Как изволите видеть, единственная дочь, мечтал я поскорее взять в дом жениха и отправиться на покой и молился о ее выздоровлении, хотя я не такой уж и верующий, и даже водой при этом холодной обливался, даром что я старый человек, хотя по летнему времени это ничего, и все зря. А вчера вечером она мне и говорит: вот отчего. И такое она мне сказала, что кормилице ее не расскажешь. Сущая дура, вся в родителя… Вы только не презирайте нас, пожалуйста!
– И отчего же она заболела?
– А я-то беспокоился, все не знал, как ее выходить, всяких лекарей приглашал, ну откуда мне знать? От этого ни боги, ни будды не спасут.