JК
Пирамида Кецалькоатля :: Портильо Хосе Лопес
Страница: 110 из 139Недуг, сразивший ее тело. И его надо победить. Его осилит ее воля!
— Да, господин, но лишь ценою жизни! Дочь твоя зачахла. Хворь эту, господин, зовут любовь. Но любовь не хворь.
— Это желанье, тигром бросившееся на ее невинность.
— Это удел всех женщин. Молодость ее зовет к продленью рода. О повелитель наш, как тигр, жестока и сильна природа, если перечить ей. Она иссушит и убьет.
Но был Кецалькоатль тверд и непреклонен. А девушка все чахла и хирела и еле говорить могла, когда отец пришел взглянуть на дочь. Взглянул и испугался:
— Нет! Ты не больна, ты побеждаешь свое тело! Ты грех свой искупаешь, честь ты моя и моя радость.
— Нет, я побеждена! И скоро кровь моя, как ты того желаешь, спокойствие найдет. Ты сможешь предложить ее Всевышнему, Который ценит добродетель. Я скоро перестану быть твоей радостью и буду только памятью твоей великой чести.
— Дочь свою, — сказали женщины, — приносишь в жертву ты словам, ей непонятным: грех, добродетель и раскаянье. Тобою ее воля связана! И две любви причиной будут ее смерти: одна — к отцу, другая — к детям. Смерть — за прошедшее и за грядущее.
— Нет, не умрет она! — вскричал Кецалькоатль. — Я не желаю.
— Но она желает.
Дочь молчала, и долго царствовала тишина, которую отец нарушил:
— Пусть приведут Тобейо. — Он сказал и вышел, удрученный, сломленный.
В дни свадебных торжеств, которые в великое смущенье Тольтеков привели, он во дворце своем уединился.
— Да, господин, но лишь ценою жизни! Дочь твоя зачахла. Хворь эту, господин, зовут любовь. Но любовь не хворь.
— Это желанье, тигром бросившееся на ее невинность.
— Это удел всех женщин. Молодость ее зовет к продленью рода. О повелитель наш, как тигр, жестока и сильна природа, если перечить ей. Она иссушит и убьет.
Но был Кецалькоатль тверд и непреклонен. А девушка все чахла и хирела и еле говорить могла, когда отец пришел взглянуть на дочь. Взглянул и испугался:
— Нет! Ты не больна, ты побеждаешь свое тело! Ты грех свой искупаешь, честь ты моя и моя радость.
— Нет, я побеждена! И скоро кровь моя, как ты того желаешь, спокойствие найдет. Ты сможешь предложить ее Всевышнему, Который ценит добродетель. Я скоро перестану быть твоей радостью и буду только памятью твоей великой чести.
— Дочь свою, — сказали женщины, — приносишь в жертву ты словам, ей непонятным: грех, добродетель и раскаянье. Тобою ее воля связана! И две любви причиной будут ее смерти: одна — к отцу, другая — к детям. Смерть — за прошедшее и за грядущее.
— Нет, не умрет она! — вскричал Кецалькоатль. — Я не желаю.
— Но она желает.
Дочь молчала, и долго царствовала тишина, которую отец нарушил:
— Пусть приведут Тобейо. — Он сказал и вышел, удрученный, сломленный.
В дни свадебных торжеств, которые в великое смущенье Тольтеков привели, он во дворце своем уединился.