Витязь в барсовой шкуре   ::   Руставели Шота

Днем и ночью, пряном зное, из кадильниц в том покое

Дымы синие алоэ, желтых пламеней игра.

То в саду она, где тени, то на башне, в сладкой лени.

В этой светлой мигов смене няня — царская сестра.

Овдовевшая в Каджэти, с ней Давар. Не жестки сети.

Дева в ласковом привете научается уму.

В том чертоге озаренном, от других отъединенном,

Дева в мире благовонном провожает день во тьму.

За завесой, как из дыма золотистого, хранима,

За парчой она незримо возросла, кристалл-рубин.

С ней Асмат и две рабыни. Вместе игры без гордыни.

Расцвела, как цвет в пустыне и как дерево долин.

Мне пятнадцать лет уж было. Сердце было полно пыла.

Воля царская взрастила как царевича меня.

Силой лев и солнце взглядом, как взлелеян райским садом,

Предавался я отрадам: стрелы, меч и бег коня.

С тетивы стрела летела, — бездыханно было тело

Птицы ль, зверя ли. И смело попадал я в цель мячом.

Пирование без срока. Но отдельно, волей рока,

Был от той, что огнеока, с светло-розовым лицом.

Знают смерть и властелины. Умер мой отец. Кончины

Этой день был день кручины для верховного царя.

Скорбь застыла в Фарсадане. Умер — страшный в вихрях брани.

И восторг — во вражьем стане. Льва страшилися не зря.

Уничтоженный судьбою, целый год я был тоскою

Омрачен, как цепкой мглою, неутешенный никем.