Золотой осел   ::   Макиавелли Николо

А ветерок дыхания таков,

Что мнится — словно луговые дали,

Благоуханьем полнится альков.



А подбородок, шейха и так дале...

Забыли б вы все прелести менад,

Когда бы эту прелесть увидали!



Рассказывать ли далее подряд

Ведь искренности публика не рада.

И не за ложь, за истину бранят.



Вестимо, откровенничать не надо,

Я в сем удостоверился давно,

Однако ж откровенье мне — услада.



А красота как доброе вино.

О тонкий стан, о шелковая кожа!

Подумаешь — и на душе хмельно.



Но, рядышком с красавицею лежа,

Не видел я подруги ниже плеч,

Боясь отбросить одеяло с ложа.



То холодел я, то горел, как печь,

Но не касался до прекрасной, в страхе

Напасти снова на себя навлечь.



Ронял я, изнывая, охи-ахи,

Но не решался перейти предел

И был, как злоумышленник на плахе.



Лежал и шевелиться я не смел,

Как будто то не ложе, но могила.

И сам от страха был мертвецки бел.



Картина эта деву рассмешила

И молвила она: «Велик твой страх.

Иль, может, я — великая страшила?



Ты поначалу мчал на всех парах.

Иль из другого ты, быть может, теста?

Почто остановился и зачах?



Ты в это Богом проклятое место

За мной пришел, как в старину герой,

Летевший к Гере в Абидос из Сеста.



А вот теперь, как тяжелобольной,

Лежишь под одеялом, холодея.