Золотой осел   ::   Макиавелли Николо

Жил и в отцах, и в детях

Уморя гордый веницейский лев.

Топил соседей, и других, и третьих.



Губил и королей, и королев.

И, возмечтав о собственном престиже,

Повергнут был, едва не околев.



И безрассуден честолюбец, иже

Глядит, как победитель на коне:

Стремясь все выше, падает все ниже.



Афины, Спарта, славные вполне,

Росли, пока других не побороли.

А поборовши, пали и оне.



Но жил себе укромно и на воле

Немецкий город. Он и ныне жив,

Заняв в округе пару миль, не боле.



И Генрих флорентийцев обложив,

Не устрашил своею ратью града,

Не жаждавшего лавров и нажив.



А ныне уж Флоренция — громада,

Туда распространилась и сюда,

Сама ж — от мухи запереться рада!



И, стало быть, умеренность тверда,

И не тверда чрезмерность, хоть и яро

Кипит и покоряет города.



Всех безрассудных постигает кара,

Захочешь все — не будет ничего.

Печальна участь, например, Икара.



Среди правителей лишь у того

Бывает совершеннее путь и гладок,

Кто соблюдет закона торжество.



Без сор, и передряг, и неполадок

Там воцариться благодать сама,

Где суть необходимость и порядок.



Но, коли нету здравого ума,

Не будут долговечными державы,

Где перемен сплошная кутерьма.