JК
Дом глав родов: Дюна :: Херберт Фрэнк
Страница: 60 из 635Погром – этото, что его люди понимали без долгих объяснений. Погром глубоко отпечатался в душе Тайного Израэля. И благодаря Невыразимому, избранные люди не забудут этого никогда. Не забудут, как и не смогут простить.
Память оставалась свежа в повседневных ритуалах (и периодически подчеркивалась на общих собраниях), отбрасывала огненный отблеск на то, что знал рабби, ему предстоит совершить. И эта несчастная женщина! И она попала в ловушку памяти и обстоятельств.
В котел! Нас обоих!
– Я даю слово, – проговорила Луцилла.
Рабби вернулся к единственной в комнате двери, открыл ее. На пороге показалась женщина в длинном, до полу коричневом платье. Повинуясь приглашающему жесту рабби, она перешагнула через порог. Ее волосы цвета старого плавучего дерева были завязаны в тугой узел на шее. Лицо морщинистое и сморщенное, и темное, как сушеный миндаль. Но глаза! Совершенно голубые! И на дне их холод стали…
– Это Ребекка, одна из наших людей, – донесся до Луциллы голос рабби.
– Как, я уверен, ты уже заметила, она совершила опасный поступок.
– Агония, – прошептала Луцилла.
– Она прошла через это давно и хорошо служит нам. Теперь же она послужит тебе.
Луцилле требовалась уверенность:
– Ты сумеешь разделить?
– Я никогда не делала этого, госпожа, но я знаю, что это, – с этими словами Ребекка подошла ближе и остановилась лишь тогда, когда их тела почти соприкоснулись.
Память оставалась свежа в повседневных ритуалах (и периодически подчеркивалась на общих собраниях), отбрасывала огненный отблеск на то, что знал рабби, ему предстоит совершить. И эта несчастная женщина! И она попала в ловушку памяти и обстоятельств.
В котел! Нас обоих!
– Я даю слово, – проговорила Луцилла.
Рабби вернулся к единственной в комнате двери, открыл ее. На пороге показалась женщина в длинном, до полу коричневом платье. Повинуясь приглашающему жесту рабби, она перешагнула через порог. Ее волосы цвета старого плавучего дерева были завязаны в тугой узел на шее. Лицо морщинистое и сморщенное, и темное, как сушеный миндаль. Но глаза! Совершенно голубые! И на дне их холод стали…
– Это Ребекка, одна из наших людей, – донесся до Луциллы голос рабби.
– Как, я уверен, ты уже заметила, она совершила опасный поступок.
– Агония, – прошептала Луцилла.
– Она прошла через это давно и хорошо служит нам. Теперь же она послужит тебе.
Луцилле требовалась уверенность:
– Ты сумеешь разделить?
– Я никогда не делала этого, госпожа, но я знаю, что это, – с этими словами Ребекка подошла ближе и остановилась лишь тогда, когда их тела почти соприкоснулись.