Знак Ворона (Черный Ворон - 8)   ::   Вересов Дмитрий

- Да нет, - возразил Делох, - я в гостиницу "Маджестик" звонил, они в рисепшн сами обеспокоены - неделю как постояльца нет, номер уже три дня как не оплачен, вещи Никита не забрал из номера, точно что-то случилось!

- Случилось, - кивнула Татьяна.

- Я вот еще что в Никиточкином деле нашел, кстати, - совсем по-старчески причмокивая губами, добавил профессор, - там вдруг в шотландских родовых описях, между страницами, специально уже отобранными для Никитушки, обнаружил листок со стихами, не знаю чьи, но похожи на Бернса, и там строчки такие есть... Вот...

The bluebird was one

When catcher has gone...

And prayer's been done

Then two ravens where flown...

И написано чернилами, бумага старая, желтая совсем, но что важно. - Посвящение поглядите! - И профессор протянул бумагу Татьяне.

Она глянула на листок и обомлела... Поверх колонки рифмованных строчек было написано: "Таnуа, my sweet..." И далее было:

When I see you again

Your servant am I

And will humbly remain

Just heed this plea, my love

On bended knee my love

I pledge myself to You again

Oh, Tanya my sweet

I wait at your in

The sands have run out

For my lady and me

When love is high, my love

Wedlock is nigh, my love

Life is secure with You my love

Была одна птичка голубая, а вылетят потом две птички - к чему бы это?

Обратной дорогой в Морвен-хаус Татьяна попросилась к Уоррену на переднее сиденье, как ездили когда-то советские бонзы - не на задних сиденьях своих партийных "чаек", а спереди, рядом с шофером.

Уоррен молча выразил легкое изумление, но пробормотал что-то типа "би май гест" и "май плежер"...

А леди было просто очень одиноко.