Знак Ворона   ::   Вересов Дмитрий

Я от бабушки ушла, я от дедушки ушла, я от лиса Асурова ушла… Куда вот только теперь приду? Где тот хитрый ротик,что проглотит меня? Нельзя же вечно кататься по Европам, убегая ото всех?

Впрочем, пока все в ее жизни складывалось довольно-таки ловко. Анюта еще не переломилась в том состоянии взросления, когда ребенок безусловно верит в свою неуязвимость.

Как в электронных игрушках, где смерть бывает только понарошку. Убили — ерунда! Перезагрузился и играй снова!

Только если у детей это было ощущение вечной жизни, и эта вера в свою неуязвимость выражалась у них в неистребимой убежденности, что придет мама и спасет…

То у нее…

Да, она думала о матери. Она думала о матери, не могла не думать, но тут же и гнала эти мысли от себя.

Ее вера в собственную вечность основывалась на другом. Она полагала, что вывернется из любой ситуации. Она — Анютка — умнее всех на этой земле, и не родился еще тот серый волк — зубами щелк, что поймает ее и съест.

Так что катится еще колобок — катится по бельгийскому фривею, катится через три страны в четвертую, а впереди уж и Антверпен!

Рядом по левую руку сидел Жиль. Он был хороший. Он умел молчать.

И уже только за это Анюта симпатизировала ему.

С Жилем они познакомились в те три бешеных для нее дня, когда, заметая следы, она, словно зайчик, петляла по альпийским дорогам, сбивая со следа поднятых Асуровым швейцарских ищеек.

А кроме полицейских ищеек за нею гнался и сам старый гэбэшный волчара — Константин Сергеевич… Наверняка гнался, да так, что только слюна капала с высунутого языка.