JК
Краткое содержание произведений русской литературы XIX века :: Unknown Unknown
Страница: 367 из 1127И, как ни странно, выполняет обещание! Алене Дмитриевне и сиротам – казенное содержание, а братьям Калашниковым – беспрецедентное право: «торговать безданно, беспошлинно» «по всему царству русскому широкому».
Тамбовская казначейша
Поэма (1838)
А. М. Марченко
Это при царе Алексее Михаиловиче в степные сии края ссылали бродяг да фальшивомонетчиков, а как погубернаторствовал на опальной Тамбовщине Гаврила Державин, в ту пору полуопальный, приосанился Тамбов, на многих картах имперских кружком отметился и мостовыми обзавелся. Полвека минуло, а не окривели три главные улицы, певцом Фелицы спрямленные, и будочники, как и при нем, в будках торчат, и трактиры, с нумерами, благоденствуют: один «Московский», а другой – «Берлин». Одна беда – скука: невесты в избытке, в женихах – недостача. А ежели кого и просватают, как раскрасавицу Авдотью Николавну – за господина Бобковского, казначея, – так разве ж везение это? Лыс благоверный, стар да угрюм, и тот еще черт: картежник – и преудачлив. Играет – и по-крупному – в собственном доме, колоды, по слухам, крапленые, со всех уездов понтеры к Бобковским слетаются, иные – на хозяйку заглядываются: «прелакомый кусок»! Флирту «вприглядку» казначей не препятствует, за женой – в оба следит, ревнив, да сам же ее и учит, «как бросить вздох иль томный взгляд»; чем крепче, дескать, «влюбчивый понтер» втюрится, тем скорее проиграется. Скуп между тем несносно! С юных лет при казне состоит, а жену «довольно просто» содержит: ни чепцов тебе из Москвы, ни шляпок из Петербурга.
Тамбовская казначейша
Поэма (1838)
А. М. Марченко
Это при царе Алексее Михаиловиче в степные сии края ссылали бродяг да фальшивомонетчиков, а как погубернаторствовал на опальной Тамбовщине Гаврила Державин, в ту пору полуопальный, приосанился Тамбов, на многих картах имперских кружком отметился и мостовыми обзавелся. Полвека минуло, а не окривели три главные улицы, певцом Фелицы спрямленные, и будочники, как и при нем, в будках торчат, и трактиры, с нумерами, благоденствуют: один «Московский», а другой – «Берлин». Одна беда – скука: невесты в избытке, в женихах – недостача. А ежели кого и просватают, как раскрасавицу Авдотью Николавну – за господина Бобковского, казначея, – так разве ж везение это? Лыс благоверный, стар да угрюм, и тот еще черт: картежник – и преудачлив. Играет – и по-крупному – в собственном доме, колоды, по слухам, крапленые, со всех уездов понтеры к Бобковским слетаются, иные – на хозяйку заглядываются: «прелакомый кусок»! Флирту «вприглядку» казначей не препятствует, за женой – в оба следит, ревнив, да сам же ее и учит, «как бросить вздох иль томный взгляд»; чем крепче, дескать, «влюбчивый понтер» втюрится, тем скорее проиграется. Скуп между тем несносно! С юных лет при казне состоит, а жену «довольно просто» содержит: ни чепцов тебе из Москвы, ни шляпок из Петербурга.