JК
Золотое яблоко :: Уилсон Роберт Антон
Страница: 30 из 393 — Что бы ни ощущал ваш друг из Цюриха, я был и навсегда останусь неисправимым материалистом.
— Но вы были в контакте с этими людьми?
— О, безусловно, и какие же они нелепые, все эти люди! Все началось с того, что я опубликовал рассказ «Дагон», в… дайте-ка вспомнить, в 1919 году. Я читал Библию, и описание морского бога филистимлян, Дагона, заставило меня вспомнить легенды о морском змее и изображения динозавров, воссозданные палеонтологами. И тогда я начал фантазировать: предположим, Дагон был реальностью — не богом, а просто долгоживущим существом, состоявшим в отдалённом родстве с огромными ископаемыми ящерами. Я написал простой рассказ, желая развлечь тех, кто любит читать о потусторонних силах и готических ужасах. Представьте моё удивление, когда со мной начали связываться различные оккультные группы, спрашивая, к какой группе я принадлежу и на чьей я стороне. Они ужасно разозлились, когда я предельно чётко заявил, что не верю в такую ерунду.
— Но тогда зачем, — спросил в недоумении Дрейк, — вы узнавали все больше и больше об этих тайных оккультных учениях и вводили их в последующие рассказы?
— Я художник, — сказал Лавкрафт, — боюсь, довольно посредственный художник, и не убеждайте меня в обратном. Среди всех добродетелей я больше всего ценю честность. Мне бы хотелось верить в сверхъестественные миры, в мир социальной справедливости и в мою гениальность.
— Но вы были в контакте с этими людьми?
— О, безусловно, и какие же они нелепые, все эти люди! Все началось с того, что я опубликовал рассказ «Дагон», в… дайте-ка вспомнить, в 1919 году. Я читал Библию, и описание морского бога филистимлян, Дагона, заставило меня вспомнить легенды о морском змее и изображения динозавров, воссозданные палеонтологами. И тогда я начал фантазировать: предположим, Дагон был реальностью — не богом, а просто долгоживущим существом, состоявшим в отдалённом родстве с огромными ископаемыми ящерами. Я написал простой рассказ, желая развлечь тех, кто любит читать о потусторонних силах и готических ужасах. Представьте моё удивление, когда со мной начали связываться различные оккультные группы, спрашивая, к какой группе я принадлежу и на чьей я стороне. Они ужасно разозлились, когда я предельно чётко заявил, что не верю в такую ерунду.
— Но тогда зачем, — спросил в недоумении Дрейк, — вы узнавали все больше и больше об этих тайных оккультных учениях и вводили их в последующие рассказы?
— Я художник, — сказал Лавкрафт, — боюсь, довольно посредственный художник, и не убеждайте меня в обратном. Среди всех добродетелей я больше всего ценю честность. Мне бы хотелось верить в сверхъестественные миры, в мир социальной справедливости и в мою гениальность.