JК
Золотой песок :: Дашкова Полина
Страница: 36 из 110Валялось бы сейчас мертвое тело под горой витринных осколков, накрыли бы черным полиэтиленом, увезли в морг. И не надо было бы ни кофе, ни сигарет, ни мыла. А где-то рядом кружила бы удивленная растерянная душа, которую выдернули из теплой оболочки значительно раньше положенного срока.
В такси тихо играла музыка. Мимо окон плыл ночной город, такой родной и такой равнодушный.
– Знаете, меня сейчас чуть не убили, – услышал Никита собственный хриплый насмешливый голос.
– Да ну? Правда, что ли? – так же хрипло и насмешливо отозвался таксист, не поворачивая головы.
Играл оркестр Поля Мориа. Сладкая композиция из мелодий Франсиса Лея.
– Чуть не убили, но, наверное, все-таки убьют. Достанут. Им очень надо, – пробормотал Никита совсем тихо.
– Что? – переспросил таксист.
– Вот здесь направо, – громко произнес Никита. Оказавшись дома, бросив на лавку в прихожей пакет с запасами, он машинально включил чайник, потом стал двигать тяжеленный дубовый буфет на кухне. Он подозревал, что один не справится. Десять лет назад, когда был ремонт в квартире, буфет двигали трое крепких грузчиков. Они вспотели, изматерились до икоты, проклиная добротный цельный дуб.
– Жить захочешь – сумеешь, – сказал он себе и навалился на дубовый буфетный бок.
Семейная реликвия ста пятидесяти лет от роду не собиралась двигаться с места. Внутри жалобно звякали чашки. За буфетом была забитая намертво дверь черного хода.
В такси тихо играла музыка. Мимо окон плыл ночной город, такой родной и такой равнодушный.
– Знаете, меня сейчас чуть не убили, – услышал Никита собственный хриплый насмешливый голос.
– Да ну? Правда, что ли? – так же хрипло и насмешливо отозвался таксист, не поворачивая головы.
Играл оркестр Поля Мориа. Сладкая композиция из мелодий Франсиса Лея.
– Чуть не убили, но, наверное, все-таки убьют. Достанут. Им очень надо, – пробормотал Никита совсем тихо.
– Что? – переспросил таксист.
– Вот здесь направо, – громко произнес Никита. Оказавшись дома, бросив на лавку в прихожей пакет с запасами, он машинально включил чайник, потом стал двигать тяжеленный дубовый буфет на кухне. Он подозревал, что один не справится. Десять лет назад, когда был ремонт в квартире, буфет двигали трое крепких грузчиков. Они вспотели, изматерились до икоты, проклиная добротный цельный дуб.
– Жить захочешь – сумеешь, – сказал он себе и навалился на дубовый буфетный бок.
Семейная реликвия ста пятидесяти лет от роду не собиралась двигаться с места. Внутри жалобно звякали чашки. За буфетом была забитая намертво дверь черного хода.