Человек, который хотел понять все   ::   Бенилов Евгений

Прежде всего, рисовать она стала лучше — и не только за счет естественного прогресса, но также и потому, что Иван указывал ей ошибки. В этом смысле ему не было равных: бросит один взгляд на картинку, а потом ткнет длинным тонким пальцем в угол и скажет: «Положи здесь тень погуще.» Его советам Таня следовала беспрекословно — ни разу не ошибся. Жаль, что сам не рисовал, — когда она смотрела его старые картинки, так только расстраивалась.

А вот оценить уже законченную картинку Иван не мог — так как мыслил категориями «правильно — неправильно», а не «хорошо — плохо». Здесь уже не было равных Давиду: не будучи художником, тот обладал идеальным вкусом, да и трезвой головой впридачу (Таня всегда у него спрашивала, сколько за картинку просить, если объявлялся покупатель).

Но прогресс ее как художника — это одно, а изменившаяся тематика — совсем другое. Говоря попросту, она стала рисовать другие вещи. Таня это заметила, когда посмотрела однажды на три последние к тому времени картинки и на всех трех обнаружила лестницы! К месту они были, не к месту — роли не играло (наверно к месту, иначе бы Иван заметил) … но почему она вдруг захотела рисовать лестницы? Заинтересовавшись, Таня вытащила чистый ватман и в полтора часа нарисовала пастелью композицию, состоявшую из одних лестниц, — и такое получила при этом удовольствие, что хоть к Игорю Генриховичу на прием записывайся!

А вот пейзажей она стала рисовать намного меньше — особенно, без домов: стало неинтересно. Церкви — тоже неинтересно.