Золотой выстрел   ::   Щелоков Александр

Одни лежали ничком, словно пали на бегу, когда пытались спастись от врага. Другие упали навзничь и валялись, раскинув руки и ноги, словно подставляли груди хищным птицам — терзайте нас, беспомощных и неразумных…

Ошеломленная видом бескровного мамаева побоища, Лукерья Ивановна с ковшичком воды в руке ходила среди лежавших и охала, причитала, как вдова, потерявшая в бою с нечистым последнего сына и теперь искавшая его среди недвижимых тел.

Мисюра вышел из дому на крыльцо, встал, держась за столб, который подпирал навес, и мутными глазами обозрел сотворенное его стараниями похабство. Душа горела, горло пересохло. Он вернулся в избу. Взял со стола стакан бражки и выпил, цедя огненную жидкость через зубы.

Минуту спустя он медленно сполз по стене и улегся на полу возле стола.

В какой степени алкогольного обалдения находились гости хозяйки, русский пьяный словарь не смог бы определить, хотя он дает градации окосения для представителей разных профессий.

Российский плотник напивается в доску.

Сапожник — в стельку.

Портной — в лоск.

Пожарный — в дым.

Электрик — до заземления.

Извозчик — в дугу.

Железнодорожник — в дрезину.

Священник — до положения риз…

До чего упились сектанты и лейтенант Мисюра, увы, народная мудрость не знает.

Милая и добрая Лукерья Ивановна, спасая жильца от позора, за ноги проволокла его в спальню и взвалила на постель.

Знаменитым на всю бригаду морской пехоты Мисюра стал уже на следующий день.