JК
Зубочистка для людоеда :: Хендерсон Крис
Страница: 8 из 57И они его поймают.
— Да? Поймают? Поймают — а потом? Приведут к нему психиатра? Положат на кушетку и начнут расспрашивать о тяжелом детстве?! Мой отец работал как вол всю жизнь — мы его почти не видели. Моя мать лупила нас каждый божий день. Я сам вкалываю с восьми лет! А в десять — уже лишился отца. Когда мне было пятнадцать, умерла мать. Мне не на кого было рассчитывать. Мне в жизни тяжко приходилось, да и только ли мне? И братья, и сестры, и все соседи — всем было несладко. Но этому гаду позволено разгуливать по городу и убивать, убивать, убивать! А все отделываются шуточками! Сочиняют про него анекдоты. И посмеиваются, зная, что в тюрьме он посидит недолго. Про него неизвестно ничего, но это все знают точно. Все знают, мистер Хейджи, что его освободят, именно потому, что он — чудовище, зверь! Именно поэтому с ним все будет в порядке! Когда это началось, мистер Хейджи, можете вы мне сказать? Когда мы стали с людьми обращаться как с животными, а с диким зверем — как с человеком?! Сейчас вы снова приметесь объяснять мне, что полиция приложит все усилия, чтобы помочь, но сначала скажите, почему эти люди, которые, по-вашему, так дорожат своей честью, эти благородные стражи закона рассказывают друг другу последние анекдоты о Шефе?! А! «Шеф приводит к себе девушку и говорит...» Спасибо, спасибо! Я знаю, что он ей говорит! И моя Антонетта — тоже. Будь они все трижды прокляты!
Он ошибался. «Шеф приводит к себе девушку...» — это не последний анекдот, после него было еще четыре.
— Да? Поймают? Поймают — а потом? Приведут к нему психиатра? Положат на кушетку и начнут расспрашивать о тяжелом детстве?! Мой отец работал как вол всю жизнь — мы его почти не видели. Моя мать лупила нас каждый божий день. Я сам вкалываю с восьми лет! А в десять — уже лишился отца. Когда мне было пятнадцать, умерла мать. Мне не на кого было рассчитывать. Мне в жизни тяжко приходилось, да и только ли мне? И братья, и сестры, и все соседи — всем было несладко. Но этому гаду позволено разгуливать по городу и убивать, убивать, убивать! А все отделываются шуточками! Сочиняют про него анекдоты. И посмеиваются, зная, что в тюрьме он посидит недолго. Про него неизвестно ничего, но это все знают точно. Все знают, мистер Хейджи, что его освободят, именно потому, что он — чудовище, зверь! Именно поэтому с ним все будет в порядке! Когда это началось, мистер Хейджи, можете вы мне сказать? Когда мы стали с людьми обращаться как с животными, а с диким зверем — как с человеком?! Сейчас вы снова приметесь объяснять мне, что полиция приложит все усилия, чтобы помочь, но сначала скажите, почему эти люди, которые, по-вашему, так дорожат своей честью, эти благородные стражи закона рассказывают друг другу последние анекдоты о Шефе?! А! «Шеф приводит к себе девушку и говорит...» Спасибо, спасибо! Я знаю, что он ей говорит! И моя Антонетта — тоже. Будь они все трижды прокляты!
Он ошибался. «Шеф приводит к себе девушку...» — это не последний анекдот, после него было еще четыре.